Красный монарх: Сталин и война

Жертвуя северными корейцами, Сталин продолжал убивать и собственных подданных. 29 сентября в Офицерском клубе Ленинграда состоялся суд над Кузнецовым и Вознесенским. В зале присутствовали только офицеры МГБ. Еще перед началом процесса обвиняемым приказали ничего не говорить об Андрее Жданове. На следующий день Кузнецов и Воскресенский были приговорены к расстрелу. Политбюро это решение одобрило.

В финале жизни Алексей Кузнецов проявил твердость и отказался признавать свою вину. Его упрямство разгневало Сталина и смутило Абакумова.

– Я большевик и останусь им, несмотря на вынесенный приговор, – заявил Кузнецов. – История нас рассудит.

Чекисты затолкали осужденных в белые мешки и потащили на казнь. Их расстреляли в 00.55 1 октября. Родных и близких отправили в лагеря.

Эта маленькая резня еще больше укрепила власть четверки, состоящей из Маленкова, Берии, Хрущева и Булганина. Они стали последними соратниками Сталина, который вступил на последний этап жизни. Уничтожение ленинградцев оказалось лебединой песней и для Виктора Абакумова. Этому сладострастному толстяку садисту вскоре пришлось навсегда свернуть свой кровавый ковер. Возможно, его подвела чрезмерная уверенность в своей власти. В марте 1950 года Абакумов закрыл «еврейское дело», никого не выпустив на свободу.

Однако Сталин, находившийся в отпуске, решил организовать новый взрыв антисемитизма. Иосиф Виссарионович пригласил украинских руководителей к себе на ужин. За столом он посвятил их в планы организовать точно такую же антисемитскую кампанию в Киеве. Охота на сионистов велась даже в правительстве. Были уволены тысячи чиновников-евреев.

Большой интерес вождя вызвало дело на престижном Московском автомобильном заводе имени Сталина. Здесь делали ЗИСы, лимузины для правительства. В руководстве завода тоже оказались евреи. Они даже прислали Соломону Михоэлсу поздравительную телеграмму, когда был образован Израиль.

– Хорошим рабочим завода надо раздать дубинки, чтобы они могли после смены выбить душу из этих евреев! – заявил Хрущеву Сталин.

Хрущев, Маленков и Берия вызвали в Кремль руководителей завода и обвинили их в потере бдительности, потворстве деятельности антисоветской националистической группы саботажников-евреев. Перепуганный директор упал в обморок прямо в кабинете. Партийным руководителям пришлось приводить его в чувство холодной водой. Сталин разрешил отпустить директора, но двое журналистов-евреев, писавших об автомобильном заводе, были расстреляны.

Евреи были не единственной целью новой волны репрессий Сталина. Он все больше сомневался в Лаврентии Берии. Его подозрения разжигал честолюбивый Акакий Мгеладзе, хозяин Абхазии. Он красочно описывал зверства Берии в Грузии в тридцатые годы. Сталин слушал своего любимца благосклонно и задумчиво кивал. За ужином вождь ругал Лаврентия Павловича за кровожадность. Мгеладзе оказался единственным человеком, который открыл Сталину глаза на то, как мингрел управлял Грузией. Берия был мингрелом, как и Чарквиани, который руководил республикой с 1938 года.

Наслушавшись рассказов Акакия Мгеладзе, Иосиф Виссарионович вызвал Абакумова и приказал проверить Грузию. Она уже тогда считалась самой коррупционной республикой в Советском Союзе. Министр должен был организовать дело против мингрелов, не забыв, естественно, о самом главном из них – Берии. «Ищите Большого мингрела!» – напутствовал Сталин шефа госбезопасности.

18 ноября, ближе к концу отпуска, Сталин наконец решил, что пришло время заняться медициной. Он приказал арестовать первого врача-еврея. Незавидная участь быть пионером гонений выпала профессору Якову Этингеру, лечившему многих советских руководителей.

Чекисты, естественно, прослушивали врача. Этингер слишком откровенно отзывался о Сталине. Профессора арестовали. Его пытал один из приближенных Абакумова, подполковник Михаил Рюмин. Чекисту удалось выбить из профессора показания на всех известных московских докторов-евреев. Тем не менее Виктор Абакумов почему-то был недоволен. Министр приказал прекратить пытки, но Рюмин уже вошел в раж. Яков Этингер скончался от «остановки сердца». Так чекисты обычно называли смерть арестованного во время пыток. Подполковник Рюмин попал в сложное положение. Он понял, что ему грозят очень большие неприятности. Единственный выход – попытаться опередить Абакумова и нанести удар первым.

В 1950 году значительно выросла численность ГУЛАГа. Еще никогда в Советском Союзе не было так много заключенных – 2,6 миллиона человек!

Абакумов считал, что справляется с поставленными задачами. На свою беду, он слишком много знал о Ленинградском и «еврейском» делах. Еще опаснее для него было другое. Сталину казалось, что МГБ и сам Абакумов по непонятной причине затягивают следствие. У него складывалось впечатление, что он получил второго Ягоду.

Поводами для недовольства министром МГБ послужили закрытие «еврейского дела», слухи о взяточничестве чекистов, чванливость и высокомерие Абакумова. И конечно же, большую роль сыграли Берия с Маленковым, поднаторевшие в искусстве плести интриги.