Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком

Брайан был не так прост, как хотел и умел показаться. Он замял действительно опасный – не для него, а для кого-то другого – вопрос, кто просил его в 1940-м подписать петицию за предоставление убежища Гансу Эйслеру. Брайан отменно мучительно припоминал, кто же это, черт его подери, был. Примерно так: «Вы его наверняка знаете, его звали то ли так, то ли этак, а жил он, кажется, там-то. Нет, никак не вспомню, но если вспомню, обязательно сообщу».

В конце концов он добился того, с чего нормальная комиссия начала бы слушания, – просмотра обеих версий пресловутых «Людей». Сенаторы поставили условие: Брайан оплатит труд киномеханика. Присутствовавший на показе корреспондент Associated Press Эд Криг возмутился тем, что в фильме не было «никакой тайной полиции, никаких рабских трудовых лагерей, никакого оружия».

Но в 1951-м Брайан вставил в комментарий к фильму все приличествующие банальности о «гигантской армии», «подконтрольных профсоюзах» и «строгом контроле над религиозной активностью». Маккарти этого оказалось достаточно: коммунистической пропаганды в фильме он не углядел.

Пять дней спустя перед сенатором предстал великий негритянский поэт Ленгстон Хьюз, участник самых невероятных приключений американцев в стране большевиков.

* * *

Три уникальных достижения СССР не оспаривали даже недоброжелатели.

Сексуальная революция.

Культурная революция.

Интернационализм.

Интернационализм поражал, прежде и сильнее всего, американцев, живших в обществе, основанном на расизме и дискриминации.

Меня подкупали усилия властей по искоренению антисемитских предрассудков, стремление предоставить культурную автономию угнетенным прежде народам вроде чеченцев и осетин, а также этническим группам, с которыми я сталкивался, пробираясь через Кавказ. – Дос Пассос.

В России я впервые чувствовал себя полноценным человеческим существом. Никаких расовых предрассудков, как в Миссисипи, никаких расовых предрассудков, как в Вашингтоне. – Робсон.

Больше всего меня впечатлило и, вероятно, сделало коммунистом то, что антисемитизм в Советском Союзе стоял вне закона, и то, что Советы были антифашистскими, а Соединенные Штаты – нет. – Морис Рапф.

То, чему я была свидетелем, особенно в Средней Азии, убедило меня в том, что только новый социальный порядок может излечить американскую расовую несправедливость, так хорошо мне знакомую. Я приехала в СССР с левацкими симпатиями, а домой вернулась законченной революционеркой. ‹…› Россия – единственная страна, в которой стоит жить. – Луиза Томпсон.

История позаботилась о том, чтобы усилить эффект, который производил интернационализм Москвы, отдав Германию Гитлеру. С 1933-го возросла популярность германского маршрута в СССР. Во-первых, он стал доступнее и дешевле из-за бойкота, которому многие европейцы подвергали нацистский режим. Во-вторых, можно было за одну поездку увидеть и сравнить практику идеологий, претендующих на спасение человечества.

Прогулка по Берлину под руку с двумя белыми женщинами могла закончиться для Поля Робсона чем угодно, если бы штурмовиков не смутила его исполинская стать и невозмутимая уверенность человека, «имеющего право».

Ларднер-младший по пути в СССР задержался в Берлине и Гамбурге, на обратном пути – немного пожил в Баварии, но все, что надо знать о нацизме, узнал, не покидая купе: хватило беседы на еврейскую тему с милейшими попутчиками.

Волшебный город Москва, где цвет кожи не имеет никакого значения, привлек в 1932-м целый негритянский десант.

* * *