Красный парфюмер. Новое дело Егора Лисицы

– Пожалуй, я понимаю, о чем вы. Летучий пленник, запертый в стекле [12]… Смогу я узнать, верна ли ваша догадка?

Вместо ответа я спросил:

– Скажите, как именно флаконы из пробной партии нового аромата попадали к руководству?

– Очень просто. Берем коробку с упаковками, отмечаем на ней фамилию. Да и передаем с кем-то, чтобы отнесли в кабинет.

– Коробку запечатывают?

– Да, – медленно, раздумывая, ответил Нос и, угадав мой вопрос, добавил: – Я пересчитал, упаковали десять флаконов, как обычно.

– Вот эти? – Я вытащил красный футляр с кисточкой.

– Да, их передали как раз в тот день, когда директор скончался. После обеда. – Зина у окна горячо подтвердила, что «да, да, я сама поставила на стол!».

– Ясно. Нам, может, придется еще раз обратиться к вам. Вы ведь не собираетесь уехать? Очередная командировка или что-то другое… – уклончиво резюмировал я.

– Нет, – парфюмер улыбался, глядя мне в глаза, – я буду здесь.

Осторожно придерживая коробку, я, в сопровождении железной барышни, спустился к машине.

– Нужно это аккуратно доставить в Институт, поможете?

– Садитесь. Так что же, вы поняли, в чем дело?

– Скорее всего, Кулагин вдохнул токсикант с высокой концентрацией. Либо же яд попал в кровь через кожу. Теперь нужно удостовериться.

– Значит, тот, кто придумал так убить, хорошо разбирается в этом?

– Да. – Я поставил коробку на заднее сиденье, поглубже. Поднял голову. Из окна на нас смотрел Нос, за его плечом маячила зареванная Зина.

18. Новые факты

Флакон, запечатанный, подписанный как улика, стоял на столе передо мной. Стараясь точнее подбирать формулировки, я описывал способ, которым убили «красного директора» Кулагина. Сделали это хитро. Синильная кислота, которой заменили одеколон, попала на слизистые, на раздраженную, натертую тугим воротничком кожу на шее. Кулагин любил использовать одеколон щедро, яд подействовал очень быстро, через две – пять минут. Синильная кислота крайне ядовита при попадании на кожу или в дыхательные пути. В мировой войне французы использовали ее вместо штыков – пустив яд в окопы немцев. Стеклянная пыль, которую я принял за ампулу, – крышка от флакона.

Да, способ интересный. В нем есть что-то личное, почти интимное. Ударить жертву ее же павлиньей привычкой, слабостью. Флакон могли подменить как в цеху парфюмов, так, впрочем, и после. Уже в кабинете Кулагина. Конечно, в приемной сидела преданная Зина, как цербер, не пуская никого лишнего. Но она же и могла в любое время зайти в кабинет. Я полистал протокольные записи. Ее история с парикмахерской подтвердилась. Вечер она провела с матерью. Но в том и дело, что, выбрав такой способ, убийца мог вовсе не находиться рядом в момент отравления. Мог это сделать и Демин, под любым рабочим предлогом. Допустим, ему нужны были документы. Формула. Но зачем убивать? Вытащить, скопировать – гораздо проще. Не похоже и на то, что Кулагин, к примеру, застал его в кабинете… Ключи от кабинета были еще у уборщицы, ее проверили, простая, едва не деревенская тетка. Нет, все не то. Вот главный парфюмер – он подходящий кандидат. К флаконам доступ имел. Связи за границей? Есть! И с покойным был в натянутых отношениях. Однако, как это ни смешно, именно способ убийства, то, что должно было говорить о виновности парфюмера, делал его в моих глазах невиновным. Это психология. Но советская милиция копания в психологии преступника не жалует, нужны только факты. А факты…Черт, этот хлюст, Демин, прав – Нос и неблагонадежен, и подходит по всем статьям. А я занимаюсь тем, чего делать категорически нельзя. Даю волю своим личным симпатиям, ища ему оправдания! К тому же вскрылась неприятная деталь. Проверяя его бронь на поезд в Ленинград, я удивился тому, что она была на «Красную стрелу». Поезд знаменитый, оборудованный с невиданным в СССР комфортом. Пассажиры в нем чувствовали себя как в дорогом отеле. Но главное, скорость. От Ленинграда до столицы поезд-экспресс доезжал за 9 часов 45 минут. Значит, Нос был в Москве часа на полтора раньше. Но обошел этот факт в разговоре! Откинувшись на стуле, снова и снова рассматривая флакон, как будто в нем на самом дне содержался ответ, я вспомнил нашу последнюю встречу с Носом.

Уже после того, как я описал Полине и способ убийства, и орудие, мне разрешили поговорить с ним, хотя и коротко. Он был небрит, в несвежей сорочке, но держался стойко. Я начал с упоминания его сомнительной переписки.

– Да, ее тщательным образом проверяют, – процедил он. – С вами, очевидно, не делятся выводами? Ну, я сам вам скажу, что переписка эта…

– Сомнительна?

– Напротив, обычная. Хотя теперь, конечно, сомнительна любая. Если адресат за границей.

– Ваши связи с заграницей, сами понимаете, играют против вас.

– Связи! Теперь это так называют. А вчера еще они были партнеры, друзья, с ними делали коммерцию. С чего это, позвольте спросить, стали врагами? Почему я должен оборвать все знакомства? – Он спрашивал без удивления, с усмешкой.

– Бросьте, что за вопросы. Вы все понимаете.