Красный парфюмер. Новое дело Егора Лисицы

При входе в Парк культуры и отдыха имени пролетарского писателя Горького я уплатил за нас в кассу по 10 копеек за вход. Щепетильный Вася расходы внес в книжечку к остальным. Хотя командировочные наши таяли, я не ожидал возврата. Любовь, понятно, требовала жертв не только от Репы, но и от меня как его товарища. Да и парк, надо сказать, стоил того! Ровные дорожки. Павильоны для лекций и концертов. Танцплощадка и кинотеатр. А главное, аттракционы. Они были на высоте, устроены по образцу луна-парка в Берлине. «Спиральная вышка», высоченная, в форме вавилонской башни, где, забравшись наверх, несешься вниз по плоской поверхности на ковриках. Колесо-вихрь, нечто вроде огромной бочки с приставленной лесенкой. У входа гражданин в соломенной круглой шляпе предупредил нас с Васей, что «если дурно станет, аттракцион не остановим, товарищи, учтите»! Мы с Репой, как малые дети, испытали и колесо, и вышку, немного повздорив за очередь с подвыпившей компанией. Публика на аллеях была самой разнообразной. Китайские студенты, барышни группками, родители с детьми. На скамейках старики резались в шашки и шахматы. Тут же околачивались торговцы фотографиями поэтов – Есенина, Маяковского. Моментальные художники вырезали из бумаги профили клиентов. В самой глубине парка, под черной трубой радиорупора, из которого сыпалась бодрая мелодия, репетировали физкультурницы из спортивного кружка. Несмотря на то что уже похолодало, все в одинаковых широких, но коротких брючках, белых майках, волосы стянуты косынками. Упражнения они выполняли быстро и слаженно. Ловкая, с сильной спиной и крепкими ногами, приземистая Аля была в основании фигуры. Хрупкая, словно балерина, блондинка взлетала над пирамидой легко, как в цирке. Теперь я был даже благодарен Васе за то, что он вытащил меня. Жаль, репетиция длилась недолго.

Аля, махнув нам рукой, быстро накинула прямо поверх майки и штанов широкое голубое платье, короткое пальто, достала из кармана беретик. Она все же замерзла, пальцы покраснели, Аля трогательно прятала их в карманах, как девочка, грелась. Пожаловалась, что хочет пить. У лотка с надписью: «Ларек номер “4” кстати скучала продавщица. Взяв лимонад и пиво, мы присели на лавочку. Я перевел разговор на дела фабрики и узнал от Али, что новый аромат объявлен готовым и, более того, признан великолепным. Всем особенно нравится его упаковка, авангардный рисунок на красной коробке. И что к главному парфюмеру теперь «прикрепили товарищей, из которых он должен готовить специалистов». Рабочего, утонувшего в чане, Аля вспомнила не сразу.

– Ох… я немного знаю. Пил он. Жена, бывает, прибежит на фабрику, его разыскивать, ребятня за ней. Получку пропивает, а им есть нечего. В контору она детей таскала, просила начальство на него повлиять. Когда утонул он, то вроде «отмылся» от дел своих таким-то образом.

– Страшная ведь смерть, – пробормотал Репа.

Аля поджала губки, расстроилась.

– Так в цеху говорили. Спросили, я рассказываю. У меня нет желания сплетничать просто так, я комсомолка.

Я встал, сказал, что возьму еще лимонад. Пусть уж Вася сам с ней мирится. Но едва я отошел, как к ним подкатила компания, с которой мы столкнулись на аттракционе. Я услышал начало дискуссии, не обещавшей ничего хорошего. А когда Алю принялись тянуть за руку и Репа двинул хулигану по уху, я рванул обратно. Не принимая во внимание крики «не лезь, хотим товарищу вежливости вложить», высказал свои аргументы, влепив по почкам, с разворота, как на тренировке. И даже умудрился врезать еще раз вполне прилично, когда краем глаза заметил, что один из них подхватил с земли бутылку и, пригнувшись, шагнул влево. Не сумев быстро развернуться, я получил тяжелой бутылкой по плечу. Какое-то время было неясно, чья возьмет, но драки не вышло – так, бестолковая потасовка! Шпана быстро ретировалась, едва на аллее показалась группа отдыхающих. Вытирая разбитые губы, Репа горячился: «В слепую зону мне дал, сволочь!», в стычке ему сильно мешал незрячий глаз.

– А ты как, Егор, ничего?

– Плечо только, а так… – Я покрутил головой, потер челюсть – терпимо. – Босяк этот свой апперкот не сумел провести как следует, схалтурил!

Аля вышла из-за лавочки, куда спряталась, как только началась потасовка. Помогла Васе отряхнуть пиджак.

– Они за нами давно шли! Я заметила. – Она держалась молодцом, только чуть побледнела. – Пойдемте ко мне? – предложила, рассматривая ушибы, покрасневший нос и разбитую губу Васи. – Умоетесь.

29. Одна коммунальная квартира

Аля жила в переулке, в старом угловом доме. На первом этаже аптека с железными перилами, рядом вывеска «Торгсина». Квартира, конечно, коммунальная. Кухня у самого входа, тесно заставлена столиками и примусами, у двери пришпиленный листок с графиком уборки. Вместе с Алей комнаты занимали еще несколько фабричных семей. Нас встретила говорливая, статная женщина и, едва увидев, запричитала:

– Принесу таз, умоетесь! Алечка, дай мыло. Мое принеси.

И, повернувшись ко мне, добавила: