Красный туман

   На лицах присутствующих Грифид увидел и усмешки, и недоверие, и откровенное пренебрежение. Он не удивится, если сразу после празднества с легкой руки одного из магистров поползут о том, что Найтэ ат-Вальфор нарочно извела неугодного купца. Слухи, которых Грифид всегда старался избежать. Конферат - не средство, для сведения счетов, но чернь, не способная отделять наговор от истины, охотно поверит в произвол помазанных сановников. Тем более, что это самое помазанье происходило без участия простого люда. Канцлер придерживался мысли, что свобода мысли приносит лишь горести, междоусобицы и дурноблудие в головах черни. Дай голодным право выбора - и они перестанут возделывать поля, разрабатывать рудники и ткать, занимаясь погромами и сведением тех самых пресловутых личных счетов. Однако же, Грифид старался избегать подобных поводов. Лучше усмиренного крестьянина может быть только крестьянин в неведении.

   -- Чихать я хотел на ваши счеты, - пока искра словесной баталии не превратилась в пожар, канцлер перетянул на себя внимание, - но положение щекотливое. - На самом деле он хотел сказать "дерьмово", но напомнил себе, что ему, выходцу из низов, лучше не давать повода для разговоров о своем происхождении.

   -- Никому дела нет до наших свар, - прощебетала Найтэ, небрежно покручивая на пальце здоровенный рубин.

   "И не было бы, если б тебе хватило мозгов держать язык на привязи", - про себя огрызнулся канцлер, но все же смягчился, стоило взгляду прокрасться за ворот ее бархатного платья.

   -- Еще как есть, - торжественно заговорил Лафред, - сама ведь понимаешь, что Конферату крайне любопытно, каким образом купец попал в список. Ни в коем случае не хочу сказать, что питаю недоверие к объективности многоуважаемого канцлера, но ведь даже ты не сможешь отрицать, что данное совпадение несколько... странно.

   -- Сдается мне, ты все же сомневаешься, - спокойно отозвался Грифид. Лафред - тот еще гад, но гад хитрый и расчетливый, и крайне обиженный отсутствием лизоблюдства к своей персоне.

   Магистр продолжал улыбаться, собственно - улыбка не сходила с его лица с момента, как Грифид вошел в зал. Верный признак поганого замысла. Канцлер не дал себя испугать. Пока что все попытки усача выбить из-под главы Конферата стул оборачивались против самого же измыслителя. По мнению Грифида стул под самим Лафредом держался весьма неустойчиво, и если магистр не одумается - что ж, придется помочь ему упасть.

   -- Список я составлял самолично, Лафред, - храня уверенное спокойствие, напомнил канцлер, - все в соответствии с нашими законами и Напутствиями Создателей. Если у тебя есть сомнения в моей честности - отчего бы не произнести их в полный голос, чтобы услышали все уши? Пока что все твои измышления больше походят на скулеж.

   Усачу словесная порка ох, как не понравилась: улыбка треснула, щеки поплыли куда-то вниз, а усы обвисли крысиными хвостами.

   Грифид наслаждался разгромной победой. Не будь он так болен - позабавятся бы со щенком еще. Канцлер же собирался закончить со списками добровольцев уже сегодня, и избавить себя от сомнительного удовольствия еще одного заседания Конферата.

   И все же, к великому сожалению, Тарина ат-Моадера придется отпустить. Лафреда можно заткнуть на заседании Конферата, но, едва он покинет Зал славы, примется втрое усерднее раздувать эту мышиную возню. Жаль, жаль. Из Тарина вышел бы отличный доброволец: взять с него нечего, среди его многочисленной родни нет ни единого хоть сколько-то полезного Грифиду чиновника. Этого чудом избежавшего ножа кроля придется заменить одним из тех, на кого канцлер уже имел виды.

   Проклятая баба, нет бы использовать свой складный рот для другого усердия!

   Словно угадав его мысли, красавица осчастливила Грифида ослепительной улыбкой. Улыбка и деньги - этого добра у Найтэ было хоть отбавляй, и она разбрасывалась всем этим по малейшему поводу.

   -- Я думаю, - заговорил горелый Адер, и канцлера обдало волной зловония, - что дух Тарина слаб, и в последний момент он может сломаться.

   Дух слаб? Грифид мысленно воздел очи: ну да, трусливое укрывательство за словами. На самом деле сказанное следовало понимать как: купец не согласиться с участью и устроит такой визг, что весь честной люд сразу же смекнет что к чему.

   -- Амброзия придаст ему сил, - полным безразличия голосом, подсказал Разар.

   А это следовало понимать как: мы сделаем то же, что и всегда - опоим заклатую свинью дурманным зельем, и она не доставит хлопот.

   -- Этот купечишко - мелкая сошка, - заревел Ивед. Он бы угрюм и до неприличия плечист, как для человека своей профессии. - За что его упекли в темницу, канцлер?

   -- Торговля из-под полы и сокрытие налогов, - бросил кто-то из магистров, скорее всего, первее остальных успевший прочесть в пергаментах сопроводительные приписки.

   -- У этого червя барышей - мыши наплакали. А все потому, что корабли его стоят в порту уже второй десяток дней из-за бюрократических проволочек. В трюмах уже добрая половина товаров сгнила или пришла в негодность. Откуда же ему стать честным человеком, если детей кормить нечем.