Красный вервольф

В ожидании своей очереди мелкий фриц лежал, завалившись на бок между стволами двух сосенок. Гвоздями бы его ладошки прибить, распятый он бы еще более странно смотрелся… Но гвоздей не запасли, придется обходиться веревкой. Я отчекрыжил свободный конец веревки, потом разрезал ее на две части. Одна рука — к одной сосенке, другая — ко второй… Да, бл*ха! Мелкий был весь в муравьях, и эти мелкие твари норовили заползти мне в рукава! Я постряхивал их с себя, как мог, и приступил к художественному оформлению. На лоб — вольфсангель, китель разорвать, следы когтей… Ну хоть рот ему раскрывать не надо, сам раззявил, прежде чем дух испустить.

— А для этого есть корона? — спросил я, повернувшись к Злате.

— Да, как раз заканчиваю… — девушка возилась, скручивая ветки в замысловатую конструкцию. — Бабушка у меня такие штуки делала, вроде как мор они зимой от скотины отгоняют…

— Надеюсь, от этих гадов мор они уже не отгонят, — хохотнул я.

Пока мы возились, создавая мистический антураж, новообретенное сокровище Яшка без умолку трещал.

— Я когда в Плескау вернусь, такую им историю задвину, они враз обос*утся! — вещал он, размахивая руками. — Скажу, что на дорогу выплыл призрак мертвой женщины, глаза красным горят, а во рту — зубищи, во! А потом налетело чудище с волчьей головой и железными когтями! И как начало кромсать! А меня только в сторону отшвырнул, видать, только на истинных арийцев охотится!

— А вдоль дороги — мертвые с косами стоят… — пробормотал я. — И тишина…

— Чего? — удивленно выпучил глаза Яшка.

— Да так, вспомнилось кое-что, — отмахнулся я. — Ты мне лучше вот, что скажи. Ты когда к графу явишься, думаешь тот тебя сразу же не пристрелит? Вы все-таки большую ценность везли, а в живых только ты остался. На тебя ведь первого подумают.

— Да отболтаюсь я, дядь Саша, — круглая ряшка Яшки расплылась в довольной улыбке. — У меня язык — что помело, уже столько раз доводил и до Киева, и до Ленинграда. А захотел бы — и до Парижа бы довел. Так что ты не переживай, дядь Саш, я выкручусь, я привычный. Ты мне лучше вот, что скажи. Подходит эта вот моя сказулька про оборотня или ты другое чего измыслил?

— В самый раз, — хохотнул я. — О, кстати о ценном грузе… Михалыч, тащи свой фонарь, давай хоть посмотрим, что они такое везли.

Кузьма поставил квадратную бандуру фонаря на землю и убрал заслонку. Я взял в руки кожаный чехол-ларец с замысловатым тиснением и принялся возиться с пряжками. А родная упаковка-то у драгоценностей! С выдавленным клеймом «К.Фаберже». Надо же, а я считал, что он только яйца делает, а он оказывается еще и на украшения мастер…

Когда витые латунные замочки поддались, чехол распахнулся, как книжка. Я сунул его в луч фонаря, и мы все пятеро присели вокруг, стукнувшись лбами.

Глава 17

— Етишкин кот… — прошептал Михалыч. Выражая, пожалуй что, общее мнение. Цацки из золотого кружева были закреплены на коже чехла так, что когда он раскрылся, они предстали перед нами во всем своем великолепии. Нда, умел этот Фаберже свою работу подать, ничего не скажешь. Дорожный чехол выглядит покруче иной музейной витрины. Широкое ожерелье, сплетенное из золотых зверей и завитков. Громоздкие серьги в форме полумесяцев. Два браслета из ажурных квадратов. Если присмотреться повнимательнее, то видно, что на каждом квадрате изображена сценка. Охотник и хищный зверь. Девушка, танцующая с двумя змеями. Трое воинов, которые не то бьются, не то танцуют… Девять предметов, если считать серьги за один, а браслеты по отдельности. На вид эти украшения и впрямь выглядели так, будто их извлекли из какой-то царской гробницы. Нарочитая грубоватость сочеталась с невероятным мастерством исполнения.

Крут мастер по изготовлению яиц, ничего не скажешь…

Настоящее сокровище, даже боюсь предположить, сколько такое может стоить.

Какие-нибудь коллекционеры за такое удавятся.

Злата протянула руку, замерла на несколько секунд, потом осторожно коснулась золотого кружева кончиками пальцев.

— Богачество-то какое… — прошептал Рубин. — И что мы теперь делать с этим будем? Партизанам передадим?

Вообще-то сначала у меня самого была в голове такая же идея. Но сейчас, когда цыган ее озвучил, она показалась мне не очень дальновидной. Потому что партизаны, как и мы же, находятся у немцев в тылу. А золото, особенно такое, им там как не пришей кобыле хвост. Что они с ним делать будут? Зашлют в город своего парня, чтобы тот цацки на хлеб и мясо выменял? Ну да. И попадет это сокровище в руки какого-нибудь барыги, который потом этот комплект или по частям распродаст, или вообще переплавит от греха. Чтобы не спалиться на такой заметной вещи.

И пропадет произведение искусства.

— Нет, не партизанам, — я покачал головой и закрыл футляр. Чтобы эти гипнотические кружева перестали взгляд притягивать. — Война только через несколько лет закончится, нужно такой тайник устроить, чтобы когда Красная Армия эти места освободит, можно было найти.

— А ты почем знаешь, когда война закончится? — встрепенулся Кузьма.

— А я и не знаю, — спохватился я. — Просто… Ляпнул первое, что в голову взбрело.