Красный вервольф

Вовремя. Сверху застрекотал автомат. Пули били искрами по плите, где мы только что стояли. По ногам хлестнули осколки бетонной крошки. Злата снова вскрикнула. Я спешно утянул ее в темноту, подальше от фашистского фонаря.

Мы бежали по подземелью, спотыкались, падали, вставали и снова бежали. Сзади слышалась возня. Бух! Кто-то тяжелый уже спрыгнул вниз. Черт! Из оружия у меня один нож. Все трофеи по моему приказу захомячил Кузьма. Ведь в городе ствол опасно носить.

— Сюда! — из темноты вынырнул Рубин и дернул меня за рукав.

На моем плече висит перепуганная Злата. Мне и самому впереди мерещатся крысы, фашисты и прочая нечисть.

Мы свернули в узкий тоннель с развороченными трубами. Пригнулись и чуть ли не на четвереньках карабкались куда-то за Рубином.

Еще пропетляли непонятными проходами и лазами и выбрались наружу среди каких-то развалин. Над головой тихое ночное небо. Вроде погони нет, потеряли нас в катакомбах.

— Фу-ух! — я смахнул со лба пот и сел, привалившись спиной к развороченной стене, Злата села рядом. — Ушли…

— Вы не ранены? — Рубин крутился возле нас и посмотрел на Злату, больше адресуя вопрос ей.

Та с побелевшим лицом беззвучно мотнула головой, казалось сил отвечать у нее не было.

— Некогда рассиживаться, — деловито заявил Рубин, взяв на себя временное командование нашей диверсионной группой. — Сейчас фрицы обойдут развалины и нас караулить будут. Пошли скорее, пока они еще под землей плутают.

Мы выбрались на тихую улочку. Рубин довел нас до дома «козьими» тропами, а сам растворился в темноте ночного города.

Первая наша совместная миссия прошла успешно. Хотя несколько раз норовила пойти псу под хвост. «Первый блин всегда комом» — вспомнил я шуточный девиз парашютного клуба.

* * *

Еле продрал глаза. Давно и прочно тренированный навык просыпаться точно в то время, когда нужно — отличная штука. Вот только мне уже давно не двадцать, когда после пары часов сна я вскакивал бодрым, и моего боевого задора вполне хватало на десяточку кросса в полной выкладке. А сейчас я выполз из-под одеяла деревянный, как тот буратино. Ушибленная спина болит, в башке — вата. Ну ничего, сейчас взбодрюсь! Я нарочно заранее проснулся, чтобы успеть до речки сбегать и смыть с себя следы ночных похождений. Я же по легенде вчера в баню ходил, если на работу явлюсь весь, как чушка грязный, ко мне точно возникнут вопросы. В баню, я, конечно, сходил, вот только, что от той бани осталось к утру-то…

Я рысцой доскакал до берега, скинул портки и бросился в воду. Брррр! Купаться в конце августа в этих широтах — это уже далеко не для всех удовольствие, но зато всякие там «буратиновые» симптомчики снимает как надо. Отфыркиваясь, я выбрался на берег, приплясывая, завернулся в прихваченную как раз для этих целей простыню. Ничего похожего на полотенце в моей каморке просто не нашлось.

Со стороны вышки раздался жизнерадостный гогот. Я посмотрел туда. Ну да, дежурные фрицы скалятся. Помахал им рукой и тоже натянул на лицо лыбу. Как бы они про мою разукрашенную спину где попало не разболтали. Хотя по фиг. Не осталось в живых того парня, который меня спиной об дерево приложил.

Вернулся в спящий еще дом. Заглянул на общую кухню, где в углу висело старое, покрытое черными разводами зеркало. Нормально вроде выгляжу. Очки нацеплю, и снова превращусь в ботана-переводчика при графе.

На работу я шагал в приподнятом настроении. И даже мурлыкал мотивчик, наподобие пивных песен, которые каждый вечер фрицы у бордельхауса горланят. Прошел по коридору, покивал, здороваясь со всеми встречными.

И чуть не споткнулся, увидев что рядом с моей дверью трется мужик в черной форме. Многозначительно так топчется, вроде как, мимо шел, но загляделся на узор из трещинок на стене.

— А, герр Алекс! — во все зубы оскалился гестаповец, когда я приблизился. Приветливую улыбку изображает, не иначе. — Вот так встреча!

Глава 18

— Доброе утро, герр штандартенфюрер, — я вежливо кивнул, опустил глаза и попытался прошмыгнуть мимо него в дверь своей каморки. Ага, хрен там угадал, как говорится… Гестаповец как бы невзначай оказался у меня на пути и оперся рукой о косяк. Намек понял, херр фриц… Что-то тебя от меня нужно, морда фашистская.

— Меня вот один вопросик все мучает и не отпускает, — не прекращая улыбаться, произнес Алоиз. — Ты вроде как сказал, что из Ленинграда сразу нам навстречу пошел. Вот только не выпускали из Ленинграда с десятого июня без спецпропуска. За что же таким пропуском удостоили простого учителя немецкого языка, а?

Опа, прокол… Не знал этой подробности, мой косяк! Надо выкручиваться!

— Так я же учитель, — я развел руками и простодушно уставился в его ледяные глаза. — У нас уроки как заканчиваются тридцатого мая, так я вещички собираю и — фьюить! — на все лето в деревню. Так и в этот раз было. А про начало войны я по радио услышал.

— И в какой же деревне ты был? — с нажимом спросил гестаповец.

— В Вырице, — не моргнув глазом, ответил я. Вот уж, что я хорошо знаю, так это Ленинградскую область. Фиг подловишь! — Знаете, может, на реке Оредеж, там еще рядом…