Красный волк

Руки Уна начали холодеть, пальцы скрючились, сгребая мелкие камни. Но потом ужас, подступивший к горлу, растворился, сменившись внезапным осознанием: над телом господина Кел-шина кто-то стоял – не Варран, и не Лин.

Это была невысокая тощая женщина в серо-зеленом комбинезоне. Она обнимала винтовку, кажется, его винтовку, и подвывала. Это была... была... Ун сощурился, а потом дернулся всем телом, желая только одного – вскочить на ноги, но слабость, намертво спаянная с ноющей болью, навалилась ему на спину и придавила обратно к земле. «Надо притвориться мертвым», – правильная мысль запоздала. Островитянка заметила движение, вскрикнула и бросилась прочь от господина Кел-шина, едва не спотыкаясь о приклад и ремень винтовки.

Секунда – и она рухнула на колени рядом с Уном, наклонилась, ее странное лицо оказалось совсем близко. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Только на картинках. Только в книгах. Она была как трехцветная кошка, бурые, рыжие и белые разводы на коже перетекали друг в друга, из-под спутанных льняных волос, припорошенных пылью, пялились печальные зелено-желтые глаза, покрасневшие от слез. Говорили, что у островитян бывала и чешуя, и перья, но у этой пестрой как будто не было ни того, ни другого. Только уши, увешенные кольцами, были немного длиннее, чем полагалось и чуть топорщились в стороны.

«Как она нашла нас?»

Ун нервно рассмеялся и закашлялся от попавшей на нёбо пыли. Лучше спросить, откуда у него берутся такие тупые вопросы. Никто никого не находил. Засада. Вот что это такое. И кто ее устроил? Эта девчонка? Она же младше сестер. Лицо это курносое, круглое... У островных ублюдков нет никакой чести, если они отправляют на такое грязное дело вчерашних детей и молодых женщин.

А потом она заговорила, и Ун застыл с открытым ртом. Этот ритм и звучание он бы ни с чем не перепутал.

Она говорила на зверином наречье.

В общем сбивчивом потоке слух его начал вылавливать отдельные знакомые слова: «Все не так», «неправильно», «как», «знаю» – но вот девчонка наконец-то замолчала, сделала несколько вдохов и продолжила уже на раанском:

– Мы не желать такого! Я изволю вам помогать. Ожидайте.

Пестрая отбросила винтовку в сторону, да, это была его винтовка, с маленьким сколом на прикладе, трясущимися руками достала из потертой сумки, перекинутой через плечо, кусок бинта, отцепила с пояса комбинезона флягу и плеснула водой на ткань.

Почему эта дикарка говорила на зверином наречье? Откуда она его знала?

Пестрая только-только протянула бинт к его лбу, как вдруг что-то дернуло ее назад, поднимая на ноги. Она выронила флягу, вода плеснула в лицо Уна, но он даже не попытался зажмуриться и замершим взглядом смотрел вверх. Рядом с девчонкой стоял, недовольно скаля пасть, полосатый.

Невозможно.

Рыже-серые зверь был высок, выше всех полосатых, каких Уну только приходилось видеть в зверинце.

Невозможно.

Грива его была коротко обстрижена, а морда выбрита от шерсти.

Невозможно.

Зверь был обряжен в такой же комбинезон, как и у его хозяйки, рукава были закатаны до середины лапы.

Невозможно!

На поясе полосатый носил нож и кобуру с пистолетом, а за спиной – винтовку Варрана...

Ун рывком приподнялся на ободранных локтях, повернулся насколько мог, готовясь к худшему, но выдохнул с облегчением. Норн был жив. Он сидел на земле чуть поодаль со связанными руками и ногами, изрядно помятый – из носа на подбородок и шею натекло крови – но, судя по пристальному взгляду, каким он следил за зверем, в полном сознании. Полусорен был там же, рядом, тоже связанный, но выглядел в разы хуже, хотя, похоже, и избежал глубоких ран. Он покачивался взад-вперед и беспомощно пялился в одну точку, на своего мертвого кузена.

Наверное, Лин повторял про себя снова и снова: «Все это неправда. Все это не на самом деле».

Ун, к своему стыду, тоже не мог отделаться от схожих мыслей.

Они ведь были здесь и сейчас, а не сто лет назад. «Это какая-то ошибка», – он убеждал в этом не то самого себя, не то безжалостный мир, в котором все уже произошло, а тем временем цепкие лапы схватили его за воротник маскировочного плаща и перевалили на спину.

«Скажи ему, что я его убью, если будет шевелиться», – приказал полосатый девчонке. И она ничего не возразила. Даже не попыталась одернуть его. Как будто именно зверь был среди них главным. Она быстро вытащила из сумки старую, едва не разваливающуюся книгу, начала листать ее, потом облизнула губы и пропищала, заикаясь:

– Он изволяет просить...

«Я не прошу!» – рыкнул зверь, разматывая моток веревки.

– Тирт изволяет просить вас не... не... эм... извольте погодить... – снова зашуршали страницы.