Читаем Красный замок полностью

Красный замок

– Теперь придется, – мрачно сказал Квентин. – Ты права, Ирен. В Коране написано, что мужчинам полагается иметь наложниц на земле и на небесах, но жены обязаны исправно поставлять многочисленных сыновей для защиты земли, которую их отцы завоевали и покорили. Я-то считал подобные обычаи необъяснимым чужеземным варварством, но теперь понимаю, что все еще хуже: это стратегия, направленная на поддержание существующего строя.

– Какое хорошее определение зла, Квентин, – похвалила Ирен. – Лучше и не придумаешь.

Стенхоуп внезапно глубоко вздохнул:

– Ты правильно сделала, что заставила меня говорить откровенно. Теперь я могу рассказать вам всю правду о худшем из преступлений, совершенном здесь, в Праге. Я полностью на твоей стороне, Ирен, и отдал бы жизнь за спасение Нелл и Годфри. Но у меня просто язык не поворачивался, когда дело дошло до описания деталей пражских ужасов, пока ты не вынудила меня поведать о том, что я видел в других краях и постарался забыть.

– Ты должен рассказать нам все, – повторила она, – особенно о Праге.

– Речь о последней смерти – или последней перед той, что случилась в борделе прошлой ночью. Никто не знает об этом случае, кроме двух агентов Ротшильда и Годфри, а теперь и меня самого. Да и мне рассказали лишь потому, что в Париже барон де Ротшильд потребовал полного сотрудничества с тобой и твоими людьми, а я был первым, кто добрался до Праги. Но и тогда мне пришлось отправить телеграмму барону, чтобы убедить агентов поговорить со мной. – Квентин горько усмехнулся: – Вот бы воины королевской армии отличались той же непоколебимостью в преданности и послушании.

– Некоторые отличаются, – улыбнулась примадонна.

Квентин пожал плечами, не желая принимать лестный отзыв на свой счет.

– Итак, женщина была найдена живой. Живой, хотя… обезображенной. Но… – Он перевел взгляд с Ирен на меня и обратно. Я поняла, что его нерешительность вызвана замечанием Брэма Стокера, будто «честные» женщины имеют право судить слишком строго. – У нее был ребенок.

– Невредимый? – тотчас вскинулась я. Мне с юных лет пришлось заботиться о многочисленных братьях и сестрах, и рассказы о страданиях малышей всегда задевали меня.

Стенхоуп покачал головой.

– Младенец? – в ужасе уточнила Ирен.

– Нескольких дней от роду. Горло ребенка было перерезано, и он истек кровью.

– Вампиры! – выкрикнул в сердцах Брэм Стокер. – Современные вампиры!

– Истек кровью, – повторила примадонна. – То есть он был жив, когда его…

Квентин кивнул:

– Даже в самых диких областях Востока я не слыхивал о таком, но теперь понимаю, что сцена убийства представляла собой извращенную вариацию Мадонны с младенцем.

– Что известно о матери?

– Совсем юная, около семнадцати. Обследовать ее позволили только доверенному врачу. Он уже не молод, и после такого зрелища его хватил сердечный приступ.

– Женщина случайно не была изуродована? – спросила Ирен бесстрастно, как врач, которому сердечный приступ не грозит.

Меня снова озарило: а ведь женщины зачастую легче переносят кровавые подробности жизни и смерти, чем многие мужчины.

Квентин снова кивнул:

– Левую грудь недавно удалили, а также… имело место иссечение детородных органов.

Ирен резко махнула рукой, не желая углубляться в подробности как ради Квентина, так и ради нас самих. Мы уже давно шли по следу безумца и знали, чего ждать.

Вдруг компаньонка уставилась на меня:

– Пинк! Женщина, которую мы видели в Нойкирхене… порезы. Они образовывали «Х», не так ли? А здесь в Праге? – Она перевела взгляд на Квентина, который молча кивнул с явным отвращением. – А кто-нибудь сообразил посмотреть, поискать… нет ли вертикального разреза, увенчанного полукругом?

Я громко ахнула, хоть и горжусь силой своего духа. Ошарашенные мужчины застыли в тишине от самой мысли, стоявшей за вопросом Ирен.

Мы рисовали знаки хризмы на картах трех столиц. А что, если Джек-потрошитель изображал их на телах своих жертв, и символ просто не заметили за всей этой кровью и грубыми надругательствами, которые он совершил?

Действительно ли всему виной религиозная мания, как утверждают некоторые? И Джек-потрошитель «охотится на шлюх», как написано в одном из его предполагаемых писем, считая, будто следует Божьему Промыслу?

Не скажу, что истово верила в Отца небесного после всех тех бед, с которыми столкнулась наша семья, когда умер мой настоящий отец, судья, оставив нас без средств к существованию. Но тут я и вовсе разочаровалась бы в Боге, коль скоро Он позволяет твориться таким безобразиям от своего имени или, во всяком случае, под своим символом.

В некотором смысле я была даже рада, что наша бедная мирная Нелл, где бы она ни была, находится не здесь и не видит дьявольских по жестокости происков мужчин.