Краткая история Австралии

В 1822-1850-х годах в австралийских колониях ослабло давление государства, уступая дорогу рыночным отношениям и связанным с ними формам добровольного поведения. Этот переход сопровождался жестокой экспроприацией, а то, что пришлось пережить заключенным, оставило особо горькую память. Тем не менее в итоге сформировалось поселенческое общество, которое характеризовалось высоким уровнем грамотности, свободным распространением потребительских товаров, производственной инновационностью и впечатляющей способностью искоренять старое и начинать все сначала. Бывшее место ссылки превратилось в место свободного выбора.

Глава 5. Невольники прогресса (1851–1888)

В конце 1850 г. Эдвард Харгрейвз вернулся в Сидней, проведя год за океаном. Он был одним из тех, кого называли «сорокадевятниками», — людей, хлынувших в 1849 г. в Калифорнию в поисках золота. Хотя Харгрейвз и потерпел там неудачу, вернувшись домой, он был поражен сходством между золотоносной территорией в Калифорнии и склонами гор на родине. Летом 1855 г. Харгрейвз отправился через Голубые горы в Батерст; промывая песок и гальку со дна одной из речек, он обнаружил на промывочном лотке песчинки золота. «Это памятный день в истории Нового Южного Уэльса, — сказал он своему спутнику. — Я стану баронетом, тебе пожалуют дворянство, а из моего старого коня сделают чучело, поставят его в стеклянную витрину и отправят в Британский музей». Харгрейвз назвал место своего открытия «Офир» и отправился обратно в Сидней требовать вознаграждения от губернатора.

Харгрейвз не был последним из австралийцев, занимавшихся саморекламой или искавших признания и вознаграждения. Он даже не был первым колонистом, нашедшим золото: пастухи подбирали самородки в выходивших на поверхность горных породах, один геолог из церковнослужителей собрал немало таких образцов. В 1844 г. ученый показал один из них губернатору Гиппсу и потом утверждал, что получил от того совет: «Спрячьте его, мистер Кларк, иначе нам всем туг горло перережут». Это была еще одна байка, связанная с драгоценным металлом. Колониальные власти были, безусловно, обеспокоены тем, что подземные богатства могут разжечь страсти криминального общества и отвлечь людей от честного труда. Однако, столкнувшись с фактом местной золотой лихорадки — через четыре месяца после того, как Харгрейвз раструбил о своей удаче, тысяча старателей уже расположилась лагерем на «Офире», — власти смирились и придумали соответствующие ответные меры: назначили уполномоченных для регулирования работы приисков и взимания лицензионных сборов, дающих право держателю лицензии на обработку небольшого отведенного участка. Та же прагматичная политика проводилась и в районе залива Порт-Филлип (который в июле 1851 г. был отделен от Нового Южного Уэльса и переименован в колонию Виктория), когда через три месяца его тоже охватила золотая лихорадка.

Залежи золота в Юго-Восточной Австралии были сформированы реками и ручьями, стекавшими с Большого Водораздельного хребта и оставлявшими крупные скопления тяжелых отложений в промоинах, замедляя течение при увеличении пологости уклона. Большая часть этого золота залегала близко к поверхности, и его можно было добывать кайлом и лопатой и промывать, используя лоток и сито. Наряду с системой лицензирования наносный характер месторождений золота позволял большому числу людей получать часть этого богатства. В конце 1851 г. на приисках Виктории находилось 20 тыс. человек, а своего пика — 150 тыс. — их население достигло в 1858 г. Старатели работали мелкими группами, поскольку площадь поверхности отведенного участка зачастую не превышала размеров боксерского ринга, и перемещались, как только была отработана его подземная часть.

В 1850-х годах на Викторию приходилось более трети мировой добычи золота. Вместе с Калифорнией здесь добывали такое количество золота, что США и Великобритания получили возможность ввести золотой стандарт для своих валют и тем самым гарантировать себе финансовое господство. Золотая лихорадка изменила облик австралийских колоний. Всего за два года количество вновь прибывших превысило число каторжников, высадившихся здесь за предыдущие 70 лет. Численность неаборигенного населения утроилась — с 430 тыс. человек в 1851 г. до 1150 тыс. в 1861 г.; в Виктории оно увеличилось в семь раз — с 77 тыс. до 540 тыс. человек, что давало ей численное преимущество перед Новым Южным Уэльсом, которое она сохраняла до конца века. Каждый год отправлявшиеся в Лондон золотые слитки на миллионы фунтов стерлингов обеспечивали приток импорта (в начале 1850-х годов Австралия закупила 15 % общего объема британского экспорта) и усиливали потребительские тенденции. Кроме того, выраставшие в районах приисков города становились готовыми рынками для местной продукции и производства. В 1850-х были построены первые железные дороги, начали работать первые телеграфы, между Европой и Австралией стали курсировать первые пароходы.