Краткая история Индии

Еще с эпохи Великих Моголов добыча и продажа соли была государственной монополией. Налог был минимален, менее трех анн [32] в год, но, поскольку соль необходима как богатым, так и бедным, этот налог был регрессивным, наиболее жестко ущемляя бедное население. В сопровождении журналистов и репортеров со всего света, Ганди 12 марта 1930 года покинул свой ашрам в Сабармати и отправился в 380-километровый поход в Данди на западном побережье Гуджарата, сказав, что те, кто пойдут с ним, не вернутся обратно, пока Индия не станет свободной. Каждый день огромные толпы собирались, чтобы помолиться вместе с ним. К тому времени как он добрался до Данди, его сопровождали десятки тысяч человек. 5 апреля он совершил омовение в море и набрал на пляже пригоршню соли – простое, но глубоко символичное действие. Всю эту историю правительство оставило без внимания, взамен сосредоточившись на массовом аресте лидеров Конгресса. Ганди тоже был арестован, но в последующие недели и месяцы сотни тысяч человек последовали его примеру – такого отклика не ожидал даже сам Ганди.

В последние месяцы 1930 года обе стороны поняли, что зашли в тупик. Боясь, что Конгресс перейдет к более насильственным методам, Ирвин пригласил Ганди на переговоры в Дели. В лице Ирвина Ганди наконец обрел вице-короля, который с сочувствием отнесся к требованиям умеренных националистов. По мнению Ирвина, Махатма – «лидер с очень ясной головой, логичный, энергичный, смелый, с необычайной тягой к утонченному». Уважение было взаимным – Ганди говорил: «Я побежден не лордом Ирвином, но его честностью». Фотографии Ганди в его фирменном дхоти и с дорожным посохом, поднимающегося по ступеням вице-королевского дворца, стали для Уинстона Черчилля поводом высмеять Ганди в палате общин, назвав его адвокатом из Миддл-Темпла, превратившегося в полуголого факира, каких на Востоке полно. И все-таки эти беседы имели успех и привели к заключению пакта Ганди – Ирвина. Акции гражданского неповиновения приостанавливались в обмен на освобождение более 60 000 заключенных из-за участия в соляных маршах. К тому же Ганди согласился присутствовать на Второй конференции Круглого стола в Лондоне (первую Конгресс бойкотировал), чтобы участвовать в разработке конституции Индии.

Ганди добрался до Англии морем и 12 сентября 1931 года прибыл в Лондон. Через три дня, все еще в дхоти и накидке, он обратился к делегатам конференции, которых собралось более сотни. Его присутствие в Лондоне бурно обсуждалось в прессе. Но недели разговоров застопорились на вопросе о предоставлении парламентских кресел религиозным и иным уязвимым группам. Требования Ганди о непосредственном и полномочном правительстве проигнорировали. Разочарованный, он уехал из Лондона в декабре 1931 года.

К тому времени как он вернулся в Индию, лорда Ирвина сменил архиконсервативный лорд Уиллингдон (1866–1941), который явно намеревался сохранить власть Британии над Индией, чего бы это ни стоило. Конгресс ответил ему второй кампанией гражданского неповиновения. Правительство отреагировало еще более жесткими репрессиями, объявив Конгресс вне закона и арестовав более 100 000 человек. Повсюду происходили кровавые столкновения, и Ганди был вынужден вновь приостановить агитацию.

Дело сдвинулось с мертвой точки в 1935 году, с Законом об управлении Индией и самым длительным в истории английского парламента рассмотрением законопроекта. Этот закон, принятый в августе, позволял провинциям, руководство которых избиралось, становиться автономными по отношению к центральному правительству, а избирательным правом теперь обладала шестая часть индийского населения, причем впервые право голоса получили и женщины. Сложные правила предоставления голоса были сформулированы на 51 странице; некоторые люди лишались права голосовать, например сикхи в мусульманском избирательном округе. Ассамблея в Дели насчитывала 250 кресел, половину которых занимали представители княжеств, и делила исполнительную власть с центральным правительством. Хотя этот закон и был шагом вперед, но больше походил на еще одну попытку выиграть время.

Джавахарлал Неру (слева) и Рабиндранат Тагор (справа) разделяли позицию по секулярной Индии. Неру, в свою очередь, находился под глубоким влиянием трудов бенгальского лауреата Нобелевской премии и его теории универсальности