Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

В одном из своих писем к Гукеру Дарвин назвал происхождение цветковых растений «отвратительной тайной», и с тех пор это выражение цитируется чуть ли не в каждой научной публикации, посвященной данной теме. Больше всего Дарвина волновал вопрос о внезапности выхода цветковых на эволюционную сцену: в нижнем мелу их еще днем с огнем не сыщешь, а в верхнем мелу все уже завалено листьями всевозможных буковых, платановых и магнолиевых. Такой резкий взрыв разнообразия цветковых резко противоречил представлениям Дарвина о медленной и плавной эволюции, на что ему не преминули указать критики. Поэтому Дарвин очень обрадовался, когда французский палеоботаник Гастон де Сапорта подсказал выход из этого затруднения. В 1877 г. Сапорта написал Дарвину о поразительном «отсутствии сосущих (хоботковых. – Прим. авт.) насекомых в юре», с которым, по его мнению, была связана «ранняя скудость растительного царства… долгое время ограничивавшегося одними ветроопыляемыми растениями, чье число и разнообразие никогда не могло достичь определенного предела». В ответном письме Дарвин горячо поддержал это предположение: «Ваша идея, что двудольные растения не вошли в силу до того, как появились сосущие (хоботковые. – Прим. авт.) насекомые, представляется мне великолепной. Я удивляюсь, как сам не додумался до нее»[158].

Представление о том, что цветковые обязаны своим успехом насекомым-опылителям, с подачи Дарвина и Сапорты прочно вошло в научный обиход. Казалось бы, что может быть очевиднее, ведь цветок – один из основных отличительных признаков цветковых – это не что иное, как рекламная вывеска для насекомых. Где же еще искать причины их эволюционного прорыва, если не здесь? На одной чаше весов ветроопыляемые голосеменные с мизерным числом видов, на другой – насекомоопыляемые цветковые, чье видовое разнообразие просто невообразимо. В наши дни существует более 350 000 видов цветковых, и 87,5 % из них опыляются животными, главным образом насекомыми[159]. В тропиках, где сосредоточена бо́льшая часть растительного разнообразия Земли, ветроопыляемых растений практически нет. Ветер служит надежным средством транспортировки пыльцы только в том случае, если растения одного вида произрастают сплошными массивами, как в тайге, где можно пройти сотни километров и не встретить ничего, кроме лиственницы или сибирского кедра. Но в дождевом тропическом лесу наблюдается совсем другая картина. Альфред Уоллес писал о сельве Амазонки: «Глаз наш, переходя с одного дерева на другое, вместо бесконечного повторения одних и тех же стволов, как это бывает в наших сосновых, дубовых и буковых лесах, едва ли увидит два одинаковых дерева»[160]. Пыльца, пущенная по воздуху, в таком лесу просто не долетит до адресата – на ее пути встанут сомкнутые кроны других видов. Здесь требуется точечная, избирательная доставка пыльцы, и вот ее-то и осуществляют насекомые. Например, самцы тропических орхидных пчел в поисках цветов с подходящим ароматом могут пролетать до 50 км. Как почтальон, поддерживающий связь между отдаленными поселками, они осуществляют обмен пыльцой между растениями одного вида, затерянными в зеленом море джунглей[161]. Таким образом, за счет насекомоопыления цветковым удается уместить гораздо больше видов на квадратный километр, чем ветроопыляемым голосеменным.