Краткая история тела. 24 часа из жизни тела: секс, еда, сон, работа

Это фаза «быстрого движения глаз» (быстрого сна) – странное состояние, во многом больше напоминающее бодрствование, чем сон. В следующие 5–10 минут дочка лежит совершенно спокойно, зато мозг ее пускается в автономное плавание по морям зрительных образов и звуков, которых не существует. На фазу «быстрых движений глаз» приходится примерно четверть всего времени сна; она повторяется 4–5 раз за ночь с разной продолжительностью: от 10 минут в начале ночи до 30 ближе к рассвету. Это время ярких сновидений. Если я сейчас потрясу дочку за плечо и спрошу, что́ она видела, то, возможно, услышу, что она пыталась взлететь или поплыть по течению чернильной реки.

Все видят сны, говорит Дж. Алан Хобсон. Если вы считаете, что к вам это не относится, значит, у вас просто плохая память[466]. Мы видим сны и в фазе «быстрого сна», и вне ее, но в последнем случае сны короткие, рваные и скучные. Фазе «быстрого сна» присущи фантастические сновидения, характеризующиеся странными яркими галлюцинациями, алогическим мышлением, бурными переживаниями и фантазиями.

Последние достижения в имиджинговых исследованиях представили нам замечательно ясную картину того, где именно рождаются сны: какие участки мозга участвуют в этом процессе, а какие – нет[467]. К последним относятся отделы префронтальной зоны коры головного мозга, отвечающие за оперативную память, внимание и волю. Системы нейромедиаторов, обеспечивающие эти функции во время бодрствования, – особенно серотониновая, гистаминовая и норадреналиновая – во время фазы «быстрых движений глаз» попросту отключаются, говорит Джерри Сигел; а вместе с ними – интуиция, мышление и логическое чувство времени. Активны участки коры, необходимые для работы пространственного воображения, включая гиппокамп, отвечающий за координацию движений и ориентацию в пространстве[468]. Этим можно объяснить то, что во сне мы летаем. Кроме того, активны мозжечковая миндалина и лимбическая система, отвечающие за гнев, тревогу, эйфорию и страх, которые так часто сопровождают наши сны.

В отличие от дочери, которой почти всегда снятся хорошие сны, – по крайней мере, других она не помнит, – я ребенком часто видела кошмары, зловещие, вызывающие ужас. Тор Нильсен из лаборатории снов и кошмаров Больницы Сакре-Кёр (Святого Сердца) в Монреале полагает, что в некоторых случаях кошмары могут сниться из-за нарушения циркадианных ритмов, например из-за несвоевременного наступления фазы «быстрого сна» (которая настает раньше положенного), – гипотеза, заслуживающая проверки, как он говорит[469].

Исследуя кошмары, Нильсен обнаружил, что женщинам они снятся чаще, чем мужчинам[470]. Во время опроса более тысячи студентов университета выяснилось, что в среднем женщины видят два кошмара в месяц (мужчины – полтора) и больше страшных снов. «Эти половые различия довольно значительны, – говорит Нильсен. – Они возникают в начале полового созревания и сохраняются до старости. Тревожные сны могут быть вызваны особенностями женской биологии – например, ежемесячными гормональными колебаниями – или социокультурными факторами, которые на женщин воздействуют по-особому, скажем психологическими травмами, депрессией и нарушением сна»[471].

Самый яркий кошмар моего детства был связан с розовым домом, который располагался неподалеку от нашего, за углом. Во сне мужчина и женщина, жившие там, выходили на балкон, а под ними, на тротуаре, стояла моя мама, и они звали ее по имени. Когда она поднимала голову, эти двое сыпали ей прямо в глаза стиральный порошок – непрерывную струю ослепительно белой взвеси. Я пыталась крикнуть, но не могла выдавить из себя ни звука. А когда хотела кинуться на помощь, оказывалось, что все мышцы моего тела парализованы (как это бывает в фазе «быстрого сна»). Я в ужасе просыпалась и долго лежала без движения, с бешено колотящимся сердцем. Я говорила себе, что это только сон, но не могла выбросить из головы жуткую картину: моя беспомощная мама, ослепленная стиральным порошком. Желая убедиться, что она спокойно спит, я потихоньку спускалась вниз и заглядывала в ее спальню.

Этот сон был очень ярким и оттого врезался в память. Почему же так много других стирается из нее? Сколько раз я просыпалась по утрам, вспоминая обрывки сна, запрятанного куда-то глубоко-глубоко или разбросанного, как кости по древним развалинам. Осадок остается, но о чем был сон, уже не вспомнить. «Сновидения фазы „быстрых движений глаз“ забываются, если после них наступает другая фаза, продолжающаяся достаточно долго», – говорит Аллен Рехтшаффен, бывший глава лаборатории исследования сна Чикагского университета[472]. Лучше всего мы помним сны, которые видим в последней фазе «быстрого сна», непосредственно перед тем, как проснуться.

В среднем за ночь мы видим 4–5 снов, длящихся в общем и целом 1,5–2 часа. Если мы проживем ожидаемые 75 лет или около того, это будет означать, что 6 лет нашей жизни пройдут в ярких сновидениях и мы увидим 100–200 тысяч снов.

* * *