Краткие вести о скитаниях в северных водах

Тогда наделали из бумаги полоски и написали [на них различные расстояния]: "50 ри", "100 ри", "150 ри" и так, [прибавляя] по 50 ри, до 1000 ри. Затем освятили их, и, когда взяли и развернули [один из них], это был жребий, гласивший: "600 ри". Матрос Икухати, удивившись, сказал при этом:

— Хоть и не годится тянуть жребий повторно, я все-таки хочу попробовать хотя бы для развлечения.

И когда он повторно взял жребий своими руками и взглянул [на него], там снова была надпись: "600 ри". Тогда все [находившиеся] на корабле изменились в лице.

Когда наступила уже третья луна, волнами сорвало оба якоря, были сильно повреждены также нос и корма корабля. В трюме неизвестно когда появилась течь, и уровень воды в нем уже поднялся выше двух сяку. Это еще больше вывело моряков из себя, и [они] окончательно приготовились к неизбежной смерти. Тогда Сангоро сказал:

— Вот теперь-то [нам] не остается ничего другого, как обратиться к богам[62] и буддам /9/ с молитвой о защите. Вместо того, чтобы, сложив руки, ждать смерти, нужно погадать, откуда протекает в трюм вода.

На бумажках-жребиях написали названия разных частей корабля, освятили их, и когда погадали, то выпал жребий с надписью: "Правый борт, угол у руля". Когда осмотрели указанное место, то, действительно, там оказалась течь. Сейчас же достали остатки хлопчатобумажной ткани, которые еще не были выброшены с корабля, и [этой тканью] с лубяной паклей заделали течь, предотвратив [таким образом] грозную опасность.

С самого начала на корабль было погружено много риса, поэтому в пище недостатка не было, но с конца второй луны стало мало питьевой воды. Поэтому на бак с пресной водой повесили замок, ключ от которого Кодаю носил на поясе, и каждый день [он] выдавал воду по количеству людей. Однако через некоторое время и она иссякла. Тогда стали пользоваться водой, накопившейся в большом чане, который поставили под мачтой, чтобы собирать в него на всякий случай дождевую воду. Но вскоре и ее выпили, и теперь уже ничем нельзя было помочь беде. Так без воды прошли сутки. Всех так мучила жажда, что пробовали черпать морскую воду, но пить ее было совершенно невозможно, и все невыносимо страдали.

К счастью, той ночью пошел дождь. Сейчас же собрали бочонки, кадки и даже шлюпки, помыли их и [поставили, чтобы] набрать дождевой воды. По замыслу Кодаю, палубную надстройку обили с четырех сторон досками, в центре проделали отверстие, под него поставили сосуд, и вся дождевая вода [с надстройки] скапливалась [в нем].

После того дожди стали выпадать часто, и поэтому недостатка в воде больше не испытывали. Была уже пятая луна, но в том океане временами еще шел снег, стояли сильные холода, и все носили одежду на вате.

/10/ C этого времени матрос Икухати начал страдать от болей в животе, у него начался понос, и вечером 15-го дня седьмой луны, в час свиньи (26 [июля] 6 августа, 10 часов вечера), он скончался. Члены экипажа уже и так ослабли от перенесенных трудностей и лишений и, хотя никто не сговаривался друг с другом, ежедневно три раза совершали омовение во исполнение молений богам и буддам, а от этого только еще больше слабели, страдали от куриной слепоты и с наступлением сумерек ничего не видели. Поэтому, [когда умер Икухати] пришлось дождаться рассвета, и только тогда труп омыли, побрили ему голову, завернули в белое полотно и уложили в бочку. На крышке [ее] Кодаю написал: "Матрос Икухати с корабля Дайкокуя Кодаю из Сироко провинции Исэ". Крышку плотно-плотно привязали к бочке хлопчатобумажным полотном и с плачем опустили в море.

В ту ночь [прошла] страшная гроза. На следующий — 16-й день — море бушевало, а вечером начался сильный шторм и ливень. Грозные волны, казалось, омывают небо. Штормом сломало фальшборт, сорвало и унесло доски, перевернуло хибати[63], [огонь из него] попал на Синдзо и ожег ему до ран половину лица.

Так вот они носились в океане и иногда по утрам и вечерам облака или туман принимали за острова или горы. Замечавший их начинал кричать: "Земля, земля", — все радовались, ободрялись, а тем временем всходило солнце, видение постепенно исчезало, и все снова падали духом. Так бывало много-много раз. Ни разу не попадалось никаких птиц, кроме чаек. Когда наступала хорошая погода, на сердце становилось легче, и тогда делали небольшой пестик, насыпали в кадушку рис и начинали его толочь, так как, несмотря на лишения и испытания, есть неочищенный рис было трудно. Толкли по очереди. В дождливые же дни настроение падало, и все становились до того безразличными, что многие валялись на палубе, не обращая внимания на то, что их мочит дождь.