Краткий философский словарь

Ф., чьим учителем в Багдаде был христианин-аристотелик, был хорошо знаком с универсалистским духом античного культурного наследия. Античные науки им определялись как такие науки, «которые разделяются всеми народами и религиозными общинами и которые приписываются «фаласифа» (философам) и называются «фальсафа» (философией).

Его утверждение о том, что греческие науки принадлежат всему человечеству (в отличие от «исконно арабских», принадлежащих исключительно мусульманам), ставится во главу угла в дискуссиях X в. о соотношении логики как греческой науки и грамматики как науки арабской. В «Классификации наук» Ф. проводит различие между логикой, которая устанавливает универсальные правила, приложимые к высказываниям на всех языках, и грамматикой, устанавливающей особые правила для высказываний на конкретном языке. В диспутах о достоинствах логики и грамматики был поставлен под вопрос статус последователей греческой традиции, утверждавших, что они располагают единственным инструментом и мерилом человеческой мысли. Позиция традиционалистов сводилась к тому, что греческая логика была создана в соответствии с нормами греческого языка; греческий язык не является универсальным каноном мысли; логика – это правильная структура речи. Следовательно, арабы не должны брать греков в судьи и тем более – учиться у них. Если логика понимается как логика того или иного языка, то должна существовать особая логика арабского языка и особая логика языка греческого.

В спорах с традиционалистами Ф. предложил классификацию наук, представляющую для философов своего времени серьезную программу высшего образования: 1. Языкознание (грамматика, синтаксис, письмо, чтение, поэтика); 2. Логика; 3. Математика (арифметика, геометрия, оптика, астрономия, музыка, техника, механика); 4. Физика; 5. Метафизика; 6. Политика (включая правоведение и спекулятивную теологию). Таким образом, «исконно арабские науки» он включил в языкознание и политику.

В решении проблем онтологии и гносеологии, происхождения и структуры сущего и путей его познания Ф. опирается на Платона и Аристотеля. Бог – Абсолют, творец сущего у Ф. становится философским Богом, мыслительной абстракцией Единого, процесс деятельности которого доступен познанию. В основе онтологии Ф. лежит платоническое учение об эманации, истечении из Первоначала, единого «мира возникновения и уничтожения». Когда Ф. приступает к классификации актуализировавшихся форм (естественных предметов мира, умопостигаемых форм, существующих в мыслящем сознании) с целью дальнейшего их познания, он прибегает к помощи Аристотеля и критикует платоновскую теорию «воспоминания» душой некогда виденного в мире «эйдосов». Своеобразный платонический аристотелизм Ф. оказал значительное влияние на последующую логику развития философской мысли, особенно на мировоззрение Ибн Сины, Ибн Рушда, Низами.

Размышляя о человеке и идеальных условиях его существования, Ф. создает первую в арабо-исламском мире социальную утопию («Трактат о взглядах жителей добродетельного города»), основанную на его вере в «естественную» разумность человека и сообщества людей. В его Добродетельном Граде люди счастливы, поскольку в нем есть «всё то, без чего не могут его жители». Ф. предусмотрел планировку Града, создание хранилищ, храмов, установление мер и весов, определение справедливых налогов, организацию судопроизводства, проведение празднеств, поощрение торговли, регуляцию денежного обращения и т. п. В Граде введена сословная дифференциация: «В каждом ремесле и искусстве должен использоваться тот, кто ему среди жителей Града соответствует». Управляют городом законоустановитель, именуемый «Устроителем Града», и «многоопытные люди», обладающие не только мнением, но и знанием. Знание, добываемое посредством строго логических доказательств, доступно не всем, а только элите. Широкая публика должна быть побуждаема к добродетельной жизни посредством рассуждений, облеченных в поэтическую, образно-символическую форму.

Эти идеи Ф. вряд ли могли сделать его философию привлекательной для ортодоксальных исламских теологов. Ф., сохраняя аристотелевское представление о философии как высочайшей деятельности человеческого ума, подчиняет теологию философии. Он подчеркивает, что в принципе существует только одна философия, дающая возможность приблизиться к пониманию совершенной жизни. Но «знания и понимания» для счастливой жизни крайне мало. Практическим искусством, «выправляющим деяния и направляющим души к счастью», является политика. Философия и политика, существуя в единстве, способны привести людей к счастливой жизни. Но Ф. – реалист, он понимает, что соединение в одном лице философа и политика маловероятно. Это должен быть идеальный правитель, обладающий пророческим даром. Но роль пророка в исламе повторить нельзя, поэтому Ф. ограничивается тем, что призывает политиков и философов в реальной жизни действовать вместе.