Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

В дальнейшем Осборн «позволял себе», вызывая у некоторых, в том числе — у советских, критиков недоумение и раздражение, писать вещи все такие же остроумные, но не столь остросоциальные, как прежде. То для создания комедии «Кровь Бамбергов» (1962) он использовал анекдот о замужестве принцессы Маргарет с фотографом, то в том же году высмеивает нравы обывателей в фарсе «Простая бандероль». То в «Непризнаваемом свидетельстве» (1964) изображает юриста, теряющего клиентуру из-за своей одержимости эротизмом. К семидесятым годам в его творчестве появились пессимистические нотки. Пьеса «Чувство отрешенности» (1972) изображала бессилие творческой личности, а «Окурок сигары» (1975) и вовсе трактовал вопрос гибели человека в обезличенном технократическом обществе.

Возвращаясь, однако, к шестидесятым годам, скажем, что уже в самом их начале британский кинематограф сдавал позиции американской промышленной машине. Многие из «рассерженных» режиссеров уезжали в США.

Прощанием Тони Ричардсона с его детищем — компанией «Woodfall» — стала снятая в значительной степени на американские деньги экранизация «Тома Джонса» Генри Филдинга (1963) с искрометным Албертом Финни в заглавной роли. Ничего из созданного режиссером в Голливуде (где, между прочим, он экранизировал «Гамлета» — и «Шаткое равновесие» Э. Олби, о котором речь пойдет ниже) не превзошло того пыла, с каким был сделан этот его последний английский фильм, удостоившийся «Оскара» и премии кинофестиваля в Сан-Себастьяне и подвергавший переоценке многое в национальной традиции.

Были критики, посчитавшие эту работу режиссера «бесформенной, неряшливой импровизацией, безвкусной эклектикой», а ее сатирические стрелы — «робкими и неуместными социальными уколами» (Филип Фреич).

Нина Хиббин, однако, писала, что «Том Джонс» — прелестный фильм режиссера Тони Ричардсона и писателя Джона Осборна, одна из лучших экранизаций знаменитого романа. Возрождение великого произведения классической литературы, долгие годы не покидавшего полки университетских библиотек и знакомого только педагогам, было великим подарком британскому народу. Тысячи людей, никогда не слышавших об озорном сатирическом романе писателя XVIII века Генри Филдинга, стремились посмотреть фильм, и Том Джонс стал теперь таким же известным, как Оливер Твист.

(В развитие мысли критика заметим, что через пять лет после жизнерадостного фильма Тони Ричардсона старейшина британского кино сэр Кэрол Рид (1906—1976) получил «Оскара» и специальный приз Московского международного кинофестиваля за блестящий мюзикл «Оливер!» по роману Ч. Диккенса.)

Линдсей Андерсон в своей критике общества тоже стал более острым, склонным к гротеску и сатире. В 1968 г. он на примере локальной истории бунта в частной школе выстроил метафору молодежного мятежа шестидесятых годов. В фильме «Если...», награжденном Золотой Пальмовой ветвью в Каннах, появился новый герой Андерсона — Мик Трэйвис, роль которого здесь и в последующих двух частях своеобразной аллегорической трилогии режиссера — «О, счастливчик!» (1973) и «Госпиталь Британия» (1982) — исполнял Малколм Мак-Дауэлл. Наивность сочетается в этом персонаже с наглостью, невинность — со способностью набираться опыта. Ко всему этому прибавляется еще известная отстраненность актера от образа, позволяющая режиссеру отнести свое критическое отношение не только к действительности, но и к герою.

В последние годы жизни Андерсон, возможно, стал не рассерженным, а гневным, как того желал Дж. Олдридж. Его раздражало отсутствие в Великобритании настоящей киноиндустрии, отсутствие должного внимания к нему самому, отсутствие поддержки...

Дэйвид Стори продолжал писать романы из жизни рабочих и интеллигенции, сочетая критическое видение действительности с натуралистическим изображением стоящих на грани безумия персонажей (романы «Бегство в Камден», 1960; «Рэдклиф», 1963; «Пасмор», 1972). В романе «Сэвилл» (1976) им дана вполне реалистическая панорама английской современной действительности. Герой книги — выходец из шахтерской семьи Колин Сэвилл, испытавший чрезмерную опеку родителей и неудачи на поприще школьного учителя, покидает родные края. Ничто не связывает его с прошлым: ни семейные корни, ни юношеская любовь к замужней женщине. «Эта связь распадается, — говорит Сэвилл, — и распадается общность людей. Нет смысла цепляться за нее».

К жизни рабочих и спортсменов обращается Д. Сгори и в 1970-е годы как драматург.