Краткий курс теоретической метафизики

Фихте чисто умозрительно стремился вывести все содержание своей философской системы (а как же без системы в то время?) из единого понятия "Я". Следуя критическому методу Канта, он считал, что всякое бытие есть исключительно сознаваемое бытие. Бытие и сознание нераздельны. Бытие не мыслимое и несознаваемое, т. е. "вещь в себе" — это нонсенс. Поэтому "вещь в себе" — это мнимое понятие, которое должно быть отброшено. Необходимо провозглашение абсолютного идеализма, в соответствии с которым т. н. материальный мир является творением духа.

В своей гносеологии Фихте исходит из несомненного факта реальности "я", которое он называет эмпирическим. "Что значит "я есмь?". Это значит: "я" есмь "я". Каково бы ни было случайное эмпирическое содержание моего сознания, я несомненнейшим образом сознаю тождественность моего "я" с самим собой. Равным образом "я есмь" заключает в себе и основную категорию нашей мысли — категорию реальности. Я могу сомневаться в реальности чего угодно, только в реальности "я" сомневаться нельзя, ибо оно и есть основа реальности [29].

Это несомненный факт, который Фихте постиг благодаря своей развитой интуиции, но факт истинный только по отношению к подлинному "я", субъекту. К сожалению, вербально выразить это факт он не смог: "я" Фихте понимал отнюдь не как индивидуальный субъект восприятия внешнего и внутреннего миров, а "совокупность всех внутренних (воспроизведенных) представлений, чувств и восприятий, образующих для меня внешний мир и мою личность". Из этого отрывка следует, во-первых, что Фихте называл "я" то, что не могло быть подлинным "я" индивидуального субъекта. Представления, чувства, восприятия и т. д. — это изменяющиеся объекты; но должен же быть и кто-то постоянный, кто все это воспринимает. Этот кто-то и есть "я" каждого из нас. Объект не может стать субъектом в феноменальном мире по определению и по опыту. Совокупность "представлений, чувств" и т. д. в действительности является личностью, как об этом писал и сам Фихте, но не "я".

И во-вторых то, что на самом деле были основания считать философию Фихте субъективным идеализмом: поскольку внешний мир, не — "я", у него является идеальным порождением "я", т. к. субъект не может существовать без объекта. Эта идея в Европе, по-видимому, впервые была высказана Фихте и подхвачена Авенариусом (см. гл.2.2). Опровергая материализм, который он называет реализмом, Фихте пишет: " Догматики реализма впадают здесь в иллюзию: продукт творческой деятельности духа они принимают за потустороннюю реальность. На самом деле между "я" и "не-я" противоположность количественная: объекты познания представляются в большей или меньшей степени близкими нашему самосознанию, более или менее отчётливо сознаваемыми, но в конце концов все они принадлежат нашему "я". Творческий дух порождает "не-я", проектирует его перед нами, является причиной его кажущейся независимости от сознания — объективности, а его деятельность создаёт то устойчивое в изменчивых атрибутах "не-я", что представляет субстанциальность вещей".

Тем не менее философия Фихте — не субъективный идеализм, т. к. "наше эмпирическое "я" связано с абсолютным, сверхиндивидуальным "Я" — с бессознательной основой мирового бытия, которое и есть "der Weltträger". На его существование нам необходимо указывает рефлексия, ибо объективный и принудительный характер восприятий необъясним без предположения бессознательной активности духа". Т. о. помимо индивидуального "я" существует "абсолютное Я", абсолютное начало всего существующего, из деятельности которого должна быть объяснена вся полнота реальности, весь окружающий человека мир. А это уже идеализм абсолютный.

Высоко ценивший свободу (впрочем, как своеволие, авт.), Фихте указывал, что "только с точки зрения абсолютного идеализма, признающего весь материальный мир творением духа, возможна полная власть над природой, полная автономия духа". Сверхиндивидуальное "Я" должно воплотиться в множество индивидуальных "я", чтобы возникла возможность приближения эмпирического мира, каким он есть, к тому, каким он должен быть.

Что касается доказательств своей доктрины, то Фихте, нисколько не сомневавшийся в истинности своих интуиций, ограничивался такими аргументами: "Не кажется ли, когда видишь взаимную нежность, соединяющую отца и мать с детьми или же братьев и сестер между собой, — не кажется ли тогда, что души, как и тела, вышли из одного зародыша, что они тоже суть не что иное, как стебли и ветви одного и того же дерева?". Т. е. что абсолютное "Я" распадается на множество индивидуумов, подобно тому, как луч белого света, проходя через призму, распадается на цвета радуги.

Нам тоже так кажется. Но хотелось бы более убедительных аргументов в пользу существования абсолютного "Я", эманациями которого являются наши индивидуальные "я". Попытаемся выяснить, не дал ли такие доказательства следующий представитель немецкого идеализма — Шеллинг.