Краткий миг

Это сработало: тётя Зина, встав на цыпочки, в последний раз поцеловала Богдана в щёку и пошла с Прасковьей к мангалу.

— Тётя Зина, начинаем жарить? — ненаходчиво спросила Прасковья. — Ты мне помоги — ладно? Здесь и фартук есть. Руки помыть тут.

Богдан вымученно беседовал с Егором и Савелием, а жена Егора Марина присоединилась к женщинам.

Разместились на лавках вокруг стильного «медвежьего» стола, обсаженного туями. Тётя Зина пристроилась рядом с Богданом, взяла его под руку и попыталась положить голову ему на плечо, что было очень неудобно: Богдан на полторы головы выше Зины.

— Богдан, сыночек мой дорогой, — бормотала умилённо, поглаживая его руку.

— Зинаида Алексеевна, Вы слишком добры ко мне, — промямлил Богдан. — Наверное, я должен что-то объяснить…

— Ничего, ровно ничего не надо объяснять, — тётя Зина продолжала гладить его руку. — Я уверена: всё, что ты делаешь — хорошо и правильно. Плохого ты сделать не можешь.

Прасковья никогда не видела Богдана таким потерянным. Лицо его пошло красными пятнами, он облизывал сухие губы и силился что-то сказать. Наконец произнёс:

— Извините меня, я сейчас вернусь, — и торопливо ушёл в дом.

— Тёть Зин, ну что ты человека смущаешь? — упрекнула Прасковья.

— Да я и сама… — тётя Зина высморкалась в ярко-белый платочек. — Я и сама растерялась. Ведь он мне сыночек любимый. Ты, — обратилась она к Прасковье, — ты была и осталась племянницей, а он — сыночек, — Зина опять готова была плакать.

— Ладно, поплакали и хватит, — остановил тётку Егор. — Радость же, что Богдан с нами, все живы-здоровы. Тоже ведь, поди, в аду побывал. Радоваться надо, а ты плакать.

Прасковья давно отметила, что, вернувшись с войны, Егор словно стал понимать то, чего не понимал прежде и чего не понимают другие. И в семье он начал претендовать на роль старшего и главного. Но поскольку родители, не простив ему отсутствие высшего образования, продолжали числить его маленьким и глуповатым, он усвоил ироническое к ним отношение.

— Егор, — обратилась она к брату. — А что родители?

— Нормально, — ответил Егор с лёгким недовольством. — Здоровы. Учат. — проговорил он со значением. Прасковья не стала уточнять, кого и чему учат.

— Богдан всё хочет к ним приехать, — с сомнением проговорила Прасковья.

— А вот это вот не надо, — со всей определённостью ответил Егор.

В этот момент появился Богдан — вполне спокойный и почти весёлый. Сел рядом с Савелием, начал расспрашивать его об институте, об учёбе.

«Как это он так быстро успокоился? — с привычной тревогой подумала Прасковья. — Не иначе, глотнул чего-нибудь или даже вколол…». Почему-то мысль об уколах её особенно пугала.

Богдан меж тем беседовал с Савелием о новостях автостроения, беседовал, как он это умеет: незаметно возвышая собеседника и давая ему показать свои незаурядные познания в предмете. В этом, видимо, и состоит искусство светского small talk’ a. Прасковья когда-то специально овладевала этим делом, а Богдану это словно дано изначально. «Всё-таки дворянское происхождение ничем не заменишь», — подумала впервые совершенно не свойственную себе мысль.

59

Наевшись превосходного нежнейшего мяса, пошли гулять по окрестностям: родственникам не терпелось увидеть, как строится их новый дом. Работы там продолжались ежедневно, без перерыва на праздники. На участке встретили трудолюбивую Рину: итальянская дизайнерша вполне русским матерком объясняла каменщику, как ему следует работать, а тот утверждал, что у него есть свой начальник и Рина ему не указ.

— Послушайте, Богдан, — обратилась она прямо к своему заказчику, проигнорировав Прасковью. — Очень кстати, что Вы тут. Наш начальник Сомов спрашивает: можно ли на фронтоне сделать барельеф сома?

— Кого, простите? — не понял Богдан.

— Ну, сома, рыбы, — пояснила Рина. — Он же «арихитектор Сомов». И на всех своих постройках, если хозяева не против, помещает фигурку сома.

— Да-да, я помню, — вмешалась Прасковья, — был какой-то московский архитектор эпохи модерна, который всюду сажал фигурку льва, потому что его звали Лев. Забыла, как его фамилия.

— Кекушев его фамилия, — подсказала Рина. — Вот и наш Сомов подражает классическим образцам. Ну так что — можно?

— Да, собственно, пожалуйста… — согласился Богдан. — Как ты, Парасенька — готова видеть сома на фронтоне?

— Пожалуйста, — пожала она плечами.

— Можно сделать и флюгер в виде сома, — вдохновилась Рина. — А однажды мы делали даже литые опоры скамейки: вроде как сомы держат скамейку. Но это дорого. А барельеф и флюгер — это для вас бесплатно.

— Делайте, делайте, — махнул рукой Богдан. — Сом — это даже забавно. А представляете: вырыть прудик, здесь это можно, поскольку грунтовые воды близко, и в нём будут лениво лежать в тине жирные сомы. Пришли гости — ты вылавливаешь сачком парочку сомов — и на сковородку.

— Вы серьёзно, Богдан? — удивилась Рина. — В принципе, это возможно.

— Ни в коем случае, — отверг её предположение Богдан. — Наше хозяйство должно быть предельно простым.