Краткий миг покоя

По перепонкам будто ударили с двух сторон сразу. В голове зазвенело. Игорь вскочил и, уже не скрываясь, заглянул в комнату охраны. Тот, кто держал там оборону, сидел, привалившись к тумбочке письменного стола. Его глаза были широко открыты, и белки имели пунцовый цвет — не выдержали кровеносные сосуды. Охранник был в глубоком шоке, и Игорь расстрелял его, будто неподвижную мишень в тире.

Он вернулся в торговый зал. Там Андрей заканчивал укладывать продавцов и посетителей рядком на полу, стягивая им руки какими-то шнурками.

— Что у вас там грохочет?

— Романа убили, — прошептал Игорь на ухо Андрею. Тот ошалело вытаращил на командира глаза. Мотин кивнул, как бы подтверждая, что он не шутит, что так и есть. Андрей выпрямился, набрал воздуха в грудь. Игорь испугался, как бы у напарника сейчас не сорвало крышу на почве стресса. Но не сорвало. Последовал просто очень долгий выдох, а потом Андрей сказал:

— Блин!

Он бросился к прилавкам с рюкзаком наперевес. Игорь смотрел, как его более молодой товарищ срывает свою бессильную злость на стеклах, громя их с хриплыми ненавидящими возгласами, как остервенело он швыряет в рюкзак драгоценности, и понимал, что так лучше — пусть он побесится, но зато в дальнейшем все будет как надо.

Игорь покосился на окна, но вроде ничего такого не происходило, что могло бы навести на мысль о поднятой тревоге. И охранник, застреленный в подсобке, тоже не позвал на помощь. Игорь не знал, что подсобки «Короны Цезаря» не были оснащены оборудованием для поднятия тревоги. Ошибка Горчакова и директора магазина теперь выливалась вот в такую гадкую ситуацию.

Мотин подбежал к кассам и стал выгребать оттуда деньги. Их было много. Непонятно сколько, даже примерно, но много. И это, несмотря ни на что, грело душу. Потому что уже сейчас было понятно: ограбление этого магазина так просто не оставят. Наверняка поставят на уши всю страну. А находиться в розыске и при этом не иметь средств к обеспечению жизни — очень тяжело.

— Надо бы еще посмотреть! — крикнул Андрей, закончив обход витрин. — Наверняка у них еще что-то есть!

Игорь посмотрел на часы, увидел, что они в магазине пять минут. Покачал головой:

— Не стоит. Мы уже и так взяли неплохо. Валим отсюда.

— А его? — Андрей кивнул в сторону подсобки.

Игорь покачал головой.

— Почему? — возмутился Андрей.

— Потому что его еще надо донести до машины. А потом провезти через всю Москву! Понятно тебе?

Андрей со вздохом кивнул.

И они бросились прочь. Заскочили в фургон, бросили рюкзаки назад в грузовой отсек и сорвались с места. Игорь стянул маску, вытер пот.

— Ну, теперь главное — вырваться за Кольцевую.

— Куда валим-то?

— На юг, — усмехнулся Мотин.

Они проехали без приключений. И остановились в десяти километрах от Москвы, на заправочной станции. Игорь набрал номер Осипова и сказал:

— Ну, в общем, мы ушли. Приезжайте на заправку в район поселка Вяхирево.

— Хорошо, — ответил Осипов.

Потянулись минуты ожидания.

* * *

Из двери подсобки прогремел выстрел. Пуля вдребезги разнесла аквариум у окна. С плеском хлынула на пол вода, забились в огромной луже рыбки, распростерлись неряшливыми зелеными плетями водоросли. Гера и остальные метнулись в разные стороны. Прогремели еще два выстрела. Блохин понял, что охранник, вырубленный Егором, — это не единственный цербер в магазине.

Немедленно пришла в голову цитата из Карлоса Маригеллы, из его книги, где говорилось о грехах городского партизана: «Первый грех — неосведомленность. Подверженный этому греху думает, что враг глуп, переоценивает свой разум и думает, что операции — это очень просто, а значит, оставляет следы и имеет катастрофический результат. Из-за своей неосведомленности партизан может переоценивать силы врага и считать его куда опаснее, чем тот на деле является. Если он ошибается именно таким образом, то его легко запугать, он становится неуверенным и нерешительным, парализованным и безынициативным».

Да, похоже на то, что он поддался именно этому греху. Какого черта понадобилось вот так запросто поддаваться давлению Осипова? Что, у него было слишком мало сил и смелости, чтобы ответить жесткостью? Ведь достаточно! А он смалодушничал. И теперь по его вине в процессе вот этой неподготовленной экспроприации могут погибнуть его товарищи по борьбе!

Странно, но даже мысли о том, чтобы сдаться, не появилось. Более того, Гера почувствовал, что теперь, как никогда, он настроен вывести всех из-под удара, а потом подготовиться и отомстить Осипову за подставу.

Гера вытащил из рюкзака бутылку с горючей смесью. Достал зажигалку, стал чиркать кремнем. Пальцы не слушались, искра срывалась.