Краткое повествование

Мы пошли и сели в одном месте, в одном из домов в ограде [его резиденции]. И зачитали в нашем присутствии рагам и истолковали его, [доведя] до нашего слуха. И, услышав, мы весьма возрадовались, ибо приказ был относительно двух вещей: во-первых, о препоручении страны и о брате его[48], а другой — специально обо мне: — написанное брату повеление благосклонно относиться ко мне и быть со мною всегда ласковым, прислушиваться ко всему, что я скажу, и исполнять [мои] просьбы. (Слава богу Вседержителю! Здесь восхищаюсь я в мыслях своих! Для чего, по какой причине он вкладывает в сердце этого мужа могучего и самодержца столько любви, заботливости и попечения? Хвала тебе, Боже! Неизречимо человеколюбие твое!).

И когда мы ознакомились с приказом царя, брата его, нас вновь повели к нему[49]. И после того, как [он] долго беседовал со всеми [нами], вновь позвал меня к себе и [говорил мне] много речей, и смешных шуток говорил и смеялся со мной и со своим мирзой, которого звали Мирза-Рази.

Глава LI. Об истории нахичеванского Мирза-Рази, который был векилом и забитом в Нахичеванской области, об астапатской девушке, которую его нокяр насильственно увез и, отуречив [ее], вступил [с нею] в кябин, привез в Мугань. О том, как я взял ее с помощью Божьей назад и, вновь обратив в армянскую веру, обвенчал с юношей-христианином

Когда я ехал в Мугань, этот мирза был забитом и властителем в Нахичеване; был очень высокомерным и бесчеловечным и ненавидящим христиан.

И вот после нашего отъезда один из слуг его, по имени Давид, похитил дочь некоего христианина и заставил ее отречься от христианской веры, [и], вступив [с нею] в кябин, привез в Муганскую степь. И вслед за ним[50] отец девушки, плача, с махсаром астапатцев, прибыл в Мугань. Поэтому я пожаловался на мирзу. И мы долго спорили перед Валинематом. Я даже сказал мирзе, говоря: «Ты разорил Нахичеванскую землю, не оставил имущества у рай'ата; [дело дошло до того], что и твои нокяры открыто ударили топором астапатского мелика и убили [его]. Дочь христианина увели из ее дома среди ночи [вооруженные] саблями и, насильно отуречив, принудили к кябину. И ты ныне поглотил более 1000 туманов взятки от Нахичеванского края. И если царь прикажет, я от тебя потребую отчета, ибо деньги рай'атов должны быть либо у них, либо у царя. Почему ты [их] проел?»

Тотчас же приказал премудрый Валинемат, и его опрокинули на землю, лицом вниз, и шесть мужей стали бить его, [нанося удары] от шеи до сухожилий ног. После [того как ему нанесли] множество ударов, он возопил: «Мне надо кое-что сказать!»

Его подняли на ноги и подвели [к Валинемату]. И он велел говорить. Стали говорить и мы, ибо вместе со мной находились там и князья нахичеванские: господа Аствацатур, Харисимос и акулисский Степанос. Его вновь связали и [бросили на землю] лицом вниз и так сильно били, что он дважды и трижды терял сознание; вновь пришел в сознание и опять закричал: «Мне надо кое-что сказать, повелите мне говорить». И вновь по приказу Великого поставили мирзу перед ним. Повелев [ему] говорить, [Валинемат] сам нашел, что [речь его] лжива, ибо мы уже больше не говорили. И велел Валинемат положить [его] в фалахку и, подняв [ноги], наносить удары по пяткам; положили [его] в фалахку и стали бить по стопам до тех пор, пока он окончательно не потерял сознание.

Поэтому, увидев муки, испытываемые, этим мужем, раскаялся я в том, что пожаловался. И стал я молить Валинемата не словами, а смиренно простерши руки, проливая слезы из глаз, с разбитым сердцем и согнув шею, до тех пор, пока [Валинемат] не увидел и не понял, что я хочу молить о том, чтобы этого мужа избавили от мук, но боюсь. Тотчас же он велел ударяющим отойти, приказал поднять [на ноги] и подвести к себе. Два человека, схватив его подмышки, потащили и поставили перед Валинематом и с трудом [заставили] стоять. [Валинемат] повелел ему составить отчет о своей[51] хозяйственной деятельности и, составив список того, что он забрал [себе], подать ему. И вновь потерял он сознание в присутствии Валинемата и его выволокли вон. И поставили над ним одного из элиагачли в [качестве] мубашира.