Кратос 1

— К кораблю подлетел цертис. Проник внутрь, как-то странно, даже не продиффундировал через обшивку — просто исчез снаружи и появился внутри. Стал уменьшаться в размерах, и появился ты, по-моему, он растворился в тебе.

Я попытался встать, и с помощью Юли это удалось.

— Где метаморфы? — спросил я.

— За последние пятнадцать минут ни одного корабля.

— Неужели победа?

Юля кивнула и улыбнулась.

— Победа!

Мы дождались основного флота Кратоса, который сменил нас у гипертуннеля, и отправились в обратный путь. Да, это победа. Горькая, далеко не блестящая, но все равно победа. На Кратос возвращается менее трети тессианского флота.

Мы то и дело встречаем корабли Империи. Страдин выводит к туннелю практически весь флот.

А я изучаю историю медицины, присланную по моей просьбе мамой. Похоже, мои догадки подтверждаются.

Церемонию введения в должность обставили пышно, с салютом и народным гулянием, по-моему, совершенно неуместным во время войны. Все говорили о победе, но я нисколько не тешил себя надеждой, что это последнее сражение. После того, как глотка у меня устала от речей и интервью, а ладонь от рукопожатий, был еще прием и банкет. По должности я обязан находиться рядом с императором, так что мне не составило труда вызвать его на конфиденциальный разговор.

Он привел меня в свой кабинет, подошел к окну, садиться не стал, так и стоял, держа бокал Шампанского. Мне тоже пришлось стоять.

— Ну что, доволен? — спросил он.

— Нет.

— Ну, на тебя не угодишь. В чем дело?

— Вы уводите флот с орбиты Кратоса.

— Да. И что не так?

— Не оголяйте планету.

— В систему Кратоса один путь — через гипертуннель, зачем держать корабли на орбите?

Он прав, конечно, это единственный путь, но сердце неспокойно.

— Предчувствия, — честно сказал я.

— Предчувствия или видения?

— Вы уверены, что другого пути нет?

— Есть. По прямой от Тессы. Пятьдесят лет лету.

— Государь, оставьте на орбите хотя бы небольшой гарнизон.

Он задумался.

— Хорошо, к твоим предчувствиям стоит отнестись серьезно.

Герман Маркович встретил меня чуть не с распростертыми объятиями и подобострастной улыбкой на губах. Я раньше не подозревал его в сервильности. Только теперь я осознал, какую власть получил.

— Что с вами, Герман Маркович? — поинтересовался я.

Подобное поведение некоторых представителей человечества настраивает поиздеваться над ними.

— Ничего, все в порядке, Даниил Андреевич.

Обращение убило меня окончательно, я пожалел, что пришел.

Мы сидим за столом, сервированным под лозунгом «все лучшее дорогому гостю», только я не в своей тарелке, рассеянно тыкаю вилкой в приготовленное сложным образом мясо.

Но, в конце концов, мне важен результат, и я решаю принять игру и получить удовольствие.

— Как наше расследование, Герман Маркович?

— Код написан в СБК, в отделе, который занимается ликвидацией врагов империи.

— Как он работает?

— Я не врач, Даниил Андреевич. Как мне объяснили, биомодераторы блокируют какую-то функцию гипофиза, так что прекращается выделение некоторых гормонов. Результат — депрессия и склонность к самоубийству. Последнее может и не случится, но все равно человек становится неспособным к активной деятельности, будет лежать и смотреть в потолок.

— Это лечится?

— Пока биомодераторы в крови — нет.

Я перевел дух, похоже, Саша с Ройтманом все сделали правильно.

— А после фильтрации крови? Эту функцию можно восстановить?

— Я не врач, — повторил Герман.

— Если у СБК есть яд, наверняка есть и противоядие.

— Даня, я понимаю, кто ты теперь, но на то, что ты просишь, нужна более высокая санкция, чем та, которую ты можешь выдать.

И я, наконец, увидел прежнего Германа, могущественного генерала СБК, поучающего меня, как мальчишку, а не склоненного царедворца перед вице-императором.

Не скажу, что меня порадовала эта перемена.

— Даня, не лезь на рожон, — громким шепотом продолжил Герман. — И забудь о Хазаровском, он больше не претендент. После Страдина императором станешь ты.

Я даже не удивился, что Герману известно, о ком речь, хотя я ничего об этом не говорил.

— Герман Маркович, о чем вы? Какая империя! Я смертник. Я одной ногой за гранью. А значит, инстинкт самосохранения не играет роли. Я свободен. Мне не за что продаваться.

— Ты так уверен, что ты смертник? — поинтересовался Герман.

— Я дважды видел смерть от Т-синдрома, и у меня было несколько приступов. Герман, что ты знаешь?

Он встал из-за стола и развел руками.

— Ничего!

От Германа я поехал в клинику моей мамы, она свела меня с людьми, которые занимались Т-синдромом. Я рассказал ей мою версию. Она сперва отнеслась скептически.

— Ты считаешь, что человечество заражено компьютерной программой?

— Если иммунитет не справляется с вирусом, не значит ли это, что болен иммунитет. Наш иммунитет — это биомодераторы.

— Ну, ладно, попробуй.

Я благодарен ей за то, что она не мучает меня своей жалостью, не плачет, не вспоминает о моей скорой смерти. Я рад, что она меня не хоронит. Во время торжества по случаю моего назначения поздравляла и радовалась вместе со всеми, хотя, может быть, где-то в глубине серых глаз и пряталась печаль. Она друг, на которого можно положиться.