Читаем Креативы Старого Семёна полностью

Как я не стал гроссмейстером

Дело было почти сорок лет назад. Поймал меня комсорг и говорит:

— Слушай, у нас есть подшефный ЖЭК. И там есть одна старушка, она шахматный кружок ведёт. А ты у нас шахматист, перворазрядник. В общем, поезжай туда, дашь детям сеанс одновременной игры.

Я говорю:

— Если там кружок, то может там и перворазрядники есть. Как же я им сеанс буду давать.

—Да нет, - он отвечает - она и сама-то в шахматы играть не умеет. А тем более дети.

Короче говоря, поехал. Прихожу, действительно, очень симпатичная старушка, видно, что детей очень любит. Дети, кстати, уже собрались, сидят - нарядные, в белых рубашках и с октябрятскими значками. За ними мамы маячат. Она меня спрашивает:

— Как вас представить?

— У меня первый разряд.

— Ну я скажу, что вы гроссмейстер!

— Да что вы, гроссмейстеров все по фамилиям знают! (да, действительно, в то время так и было). Уж если вам так хочется, скажите, что я кандидат в мастера.

— Ну хорошо, договорились.

И выходит она в круг и громким голосом объявляет:

—Дети, к нам приехал международный мастер такой-то - и называет мою фамилию.

В общем, когда всё закончилось, и я уходил, обогнал я плачущего малыша с мамой. Мама его утешала - не кому-нибудь проиграл, а международному мастеру!

Немного о старом ЦШК

Всё Аристотель врёт - табак есть божество,

Ему готовится повсюду торжество!

Кажется, Батюшков

Грозный директор ЦШК и всех советских шахмат В.Д.Батуринский был заядлым курильщиком. По Центральному Шахматному клубу он ходил только с зажжённой сигаретой в зубах. Другим, однако, курить категорически воспрещалось. Батуринский кричал : "Кого увижу с сигаретой, лишу права играть в шахматы на территории СССР!"

Однажды в выходной день в ЦШК приехали австрийцы - человек тридцать. Были они любителями шахмат из города Зальцбурга. Попросили организовать им матч с московскими любителями. Работники клуба мобилизовали всех, кто пришёл в этот день в клуб - и матч начался.

Играть всех посадили в Большом зале ЦШК. Курящие австрийцы немедленно достали сигареты. Глядя на это раздолье, закурили и наши. Зал был весь в клубах табачного дыма.

Я наблюдал эту вольницу из холла перед Большим залом. И тут появляется Батуринский - с сигаретой во рту и в окружении свиты. И смотрит на этот разврат. Затем из зала выходит юноша в свитере и джинсах. В руке - незажжённая сигарета. Не говоря ни слова, он подходит к Батуринскому, вынимает у него изо рта сигарету, прикуривает, вставляет её обратно в вельможный рот и уходит в зал. Возникла немая сцена из "Ревизора". Батуринский хватает ртом воздух. Я, честно говоря, испугался. Сложения он был апоплексического.

Совладав с собой, Батуринский просипел : "Наш или австрияк?" Кто-то из свиты успокоил босса : "Да австрияк, Виктор Давидович, австрияк, не волнуйтесь, наш бы не позволил себе!"

Так благополучно всё и закончилось.

У советских собственная гордость

В начале семидесятых годов в Испании проходил женский межзональный турнир. Когда всё закончилось, советские участницы возвращались домой через Париж. Там, уж не знаю как, им удалось задержаться на пару дней - экскурсии, покупки и прочее.

— И вот, - рассказывала мне одна из них - удалось удрать от всех остальных. И я решила поехать на Пляс Пигаль, посмотреть что это такое. Проститутки, клиенты, сутенеры! Так интересно! И ко мне даже один пристал! - гордо закончила она свой рассказ.

Особенности национального пьянства, или почему Россия не Эстония

Дело было лет тридцать пять тому назад. Одна известная советская шахматистка поехала в Эстонию играть в шахматы. И за ней стал ухаживать один эстонец. И пригласил её в компанию.

Тут надо кое-что объяснить. В Эстонии тогда (а может и сейчас) в компании выпивали так: наливали спиртное в рюмку, или стакан, или что там ещё было - и пускали по кругу. Каждый выпивал по глотку, что-то не спеша говорил, и передавал рюмку следующему. Процедура не быстрая. Сам я однажды несколько часов распивал с двумя эстонцами четвертинку из ликёрной рюмочки.

Итак, её пригласили в компанию - двенадцать мужчин, она и две бутылки водки. Емкость была - пивная кружка. Хозяева вылили туда бутылку - и первый глоток предложили даме. Дама сначала повыпендривалась - водку она не любит, нет ли вина и т.д. Но хозяева уверили её в своем к ней безусловном уважении и восхищении её красотой и шахматным талантом. После чего она и выпила залпом всю эту кружку.

"А откуда я знала, что у них так принято? Мне налили - я выпила!", говорила она потом

Полезна ли поэзия?

На рубеже 1964-65 гг. в Киеве проходил очередной чемпионат СССР.

В те временя все было по-другому - театральный зал, публика, заметки в газетах (не только спортивных). Издавался и специальный бюллетень - партии, отчеты о каждом туре, интервью, письма болельщиков и пр.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное