Кредит на смерть

Иван стоял у окна и придирчиво разглядывал свое лицо в небольшое зеркало, чтобы оценить размеры повреждений. Рану на шее он уже успел зашить и обработать.

За спиной скрипнула половица, и Григорьев резко обернулся. За ним стоял взволнованный отец.

– Врач сказал, что у матери только сотрясение мозга да шишка. Все будет нормально, – сообщил ему сын.

– А ты куда потом ходил? – поинтересовался отец с тревогой в голосе. – На тебе ведь живого места нет!..

– Заживет до свадьбы, – отшутился Иван.

У него не было желания рассказывать отцу подробности. Докладывать об этом не нужно.

– Ты к ним, что ли, ходил? Все живы остались? – не отставал родитель.

– Батя, тебе лучше этого не знать, – перебил его Иван. – Запомни, после пожара мы с тобой вернулись сюда и я лег спать.

– Понял, – кивнул тот, потупившись.

Было видно, что отец обижен его словами. Но чего дуться-то? Он, как уж мог, старался оградить родителей от неприятностей. Они привыкли к спокойной, размеренной жизни, а тут такое творится! Незачем рассказывать им лишнее. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Родителям и так досталось. За пару дней отец сильно сдал, осунулся, поник, постарел лет на десять. А что будет дальше?

Глядя на него, Иван подумал, что скоро к ним в дом нагрянет милиция, и тогда родителям вновь придется объясняться. Выдержит ли отец давление, не расколется ли?.. Лучше не гадать.

– Эй, дома кто есть? – окликнул их участковый из прихожей.

Иван с отцом молча поднялись ему навстречу. Сил на любезности у них больше не осталось.

Конопаткин внимательно оглядел Ивана и отметил:

– Как будто синяков стало больше со вчерашнего дня.

– А они у меня обычно не сразу проступают, – соврал Иван с безразличным видом.

Отец же не мог стоять спокойно. Его прямо-таки распирало от раздражения и обиды. Всем вокруг будто плевать на их проблемы.

– Вот скажи, пожалуйста, дорогой мой человек, а ты ищешь тех, кто напал на Зинку? – спросил он едко. – Сдается мне, что ты, Игорек, только к нам ходишь.

– Я людей опрашивал, свидетелей искал, – сурово, с нескрываемой обидой возразил Конопаткин. – Как я вам вот так найду этих уродов?! Я не фокусник! Нужны зацепки, улики, свидетели…

– А вот я фокусник. – Раздраженный отец Ивана шутливо поклонился. – Могу подсказать, где искать! Это те же уроды, что вламывались к нам давеча. Они в сельсовете живут! Их наш бывший председатель приютил. Съезди к ним да задай там вопросы!

– Это только догадки, а где доказательства? – спокойно спросил участковый, понимая состояние пожилого человека.

Старику можно было посочувствовать. Однако Конопаткин понимал и другое. Против закона не попрешь. Ему из коллекторов пытками, что ли, выбивать признание? Надо учесть при этом еще то, что по их звонку мать-командирша облаяла его и велела помогать доблестным сборщикам долгов. Как он будет это делать, если в ход пошла чистая уголовщина?

Глаза Григорьева-старшего влажно заблестели, словно он сдерживал слезы.

– Игорь, я тебя с малых лет знаю! Неужто не стыдно тебе этих нелюдей выгораживать? – произнес он дрогнувшим голосом.

Иван взял его за плечо.

– Успокойся, батя.

– Я никого не выгораживаю и во всем разберусь, – отрезал Конопаткин.

Участковый старался не смотреть в глаза собеседникам.

Он чувствовал себя неуютно, хотел побыстрее все закончить, поэтому бросил:

– Все, к вам у меня больше вопросов нет. Сейчас съезжу, посмотрю, послушаю, что скажут те, кого вы обвиняете.

– Что они скажут? – возмущенно воскликнул Григорьев-старший. – Заявят тебе, что Зинка сама на них напала, избила, а они только защищались! Или эти ребята сидели в сельсовете, пили чай из самовара и вообще ничего не знают!

– Разберемся, – буркнул Конопаткин, боком продвигаясь к выходу.

– Разберитесь, – бросил ему вслед Григорьев-старший.