Кредо холопа

– Оно и лучше на природе, – рассуждал Гриша, невзначай ущипнув пробегавшую мимо кухарку за попу. – Птички поют, солнышко светит. Да и подобраться никто незаметно не сможет.

Не то чтобы Гриша опасался незваных гостей – с жезлом Перуна он был готов отбить любое нападение, но все же желал бы узнать о приближении неприятеля заранее, чтобы успеть подготовиться.

Стол накрыли такой, что перед людьми не стыдно. Соорудили алтарь из тумбочки, принесли огромную старинную Библию. Прачки, уборщицы, кухарки, все приоделись в шикарные наряды, (Гриша отдал им на разграбление гардероб Акулины), надзиратели почистили от навоза сапоги и причесали щетину на лицах. Появилась Матрена в лучшем платье бывшей хозяйке, с модной шляпкой на голове. Гриша, глянув на бывшую горничную, не узнал ее. Дело было даже не в нарядах, а в том, как Матрена себя держала. Прежде робкая и запуганная, теперь она стояла прямо, с вздернутым подбородком, и на всех посматривала свысока. Надзиратели и дворня величали ее барыней, и Матрена отнюдь не протестовала против этого, напротив, принимала, как должное. Гриша подвел ее к столу и усадил на почетном месте, по правую руку от себя. По левую руку сел святой старец Гапон, чью полезность Гриша уже успел признать.

Когда все гости расселись, Гриша властно скомандовал:

– Подать сюда невесту!

Два надзирателя удалились, и вскоре воротились со счастливой Танечкой. Невеста всех краше была – покраснела, пока ревела от счастья. Теперь уже она не ругалась, не приказывала и не возмущалась – воспитательная порка пошла ей на пользу.

Гриша медленно поднялся со своего места, и сказал речь:

– Типа это самое, как бы. Сегодня мы тут чисто конкретно собрались, чтобы, значит, сочетать узами брака вот эту телку и ее типа жениха. Типа ура.

– Ура! – грянули гости.

– Сейчас жениха приведут, и начнем, – сказал Гриша Гапону.

– Кто поведет невесту к алтарю? – спросил святой старец.

– Кто поведет? – проворчал Гриша. – Она что, одна заблудится?

– Обычай таков.

– А-а…. Ну, если обычай, тогда ладно. Эй, кто-нибудь, притащите сюда отца невесты.

Надзиратель ушел, и вскоре явился обратно вместе с помещиком Орловым.

– Папа, меня насильно замуж выдают! – закричала Танечка, и бросилась к папеньке на шею.

Ничего не ответил ей родитель, да и не мог ответить. За словесное выражение недовольства прекрасной жизнью простого русского холопа, ему в воспитательных целях набили рот навозом. Но, услыхав слова дочери, переполнился помещик возмущением, выплюнул навоз, и закричал на Гришу:

– Да как ты смеешь? Ты холоп, а моя дочь дворянка. Не бывать этому! Не дам своего родительского благословения.

– Да не я жених, – в который уже раз пояснил Гриша.

– А кто? – удивился помещик.

– Человек благородных кровей и благородных манер. Похоже, он вообще царского рода. Или императорского. Красавец, каких поискать. Да вам меня благодарить надо, что все устроил, а вы ругаетесь. Такие женихи на дороге не валяются.

Барин был заинтригован, даже Танечка, прекратив лить слезы, как будто заинтересовалась, раскатав губу на красавца царских кровей.

В этот момент к столу подошел Тит во фраке, в цилиндре, и без штанов. Лохматый, бородатый, с черными от густой шерсти ногами, он напоминал цирковую обезьяну, которую ради смеха нарядили в пиджак. Благоухал Тит так, что никакой обезьяне не снилось. Подойдя к столу, он вытащил палец из правой ноздри, облизал его с причмоком, и застыл на месте, ожидая дальнейших указаний.

– А вот, собственно, и жених, – сказал Гриша, указав на Тита. – Принц зловонных ветров и король фекальных куч.

Танечка истошно завизжала и без чувств упала на руки отца. Впрочем, она почти сразу же очнулась, и, побледнев, крикнула:

– Я себя убью, но за этого грязного скота замуж не пойду!

– Как знаешь, – пожал плечами Гриша. – Тит не брезгливый, он и с тобой мертвой первую брачную ночь проведет. И вторую, пожалуй, тоже. Тит, – позвал мужика Гриша, – у меня для тебя подарок. Танечка теперь твоя.

Тит уставился на Танечку такими глазами, что барыня опять лишилась чувств. Помещик Орлов срывающимся голосом закричал:

– Чудовища! Нехристи! Я вас проклинаю! Когда сюда явится полиция, и вас всех схватят, вы у меня на коленях будете смерть вымаливать. Я с вас кусками заставлю мясо срезать, и вам же его скармливать.

Тут поднялся отец Гапон, и гневным голосом объявил, что за богопротивные речи и неуважение к наместнику божьему помещику Григорию предает холопа Орлова анафеме.

Тит бросился к Орлову, и стал вырывать бесчувственную Танечку из его рук. При этом он кричал:

– Мое! Отдай! Мне барин пожаловал девку сочную! Почто поперек барской воли идешь? Моя она, и точка! Желаю с ней в брачный сарай идти.

– Не трогай мою девочку! – вопил помещик, отбиваясь от будущего зятя.

Гриша обнял за плечи Матрену, и ехидно посмеиваясь, заметил:

– Ой, недолго ей девочкой быть осталось.