Кредо холопа

Холопы удалились, свадьба продолжилась. Низложенный помещик Орлов пытался препятствовать церемонии, Танечка тоже отказывалась идти замуж, тогда Гриша, потеряв терпение, гневно заявил, что или все будут делать то, что он скажет, либо невеста и ее отец получат приз в виде сорока веников в зад каждый. После этого помещик Орлов резко пересмотрел свою позицию, и стал горячо уговаривать Танечку быть хорошей девочкой.

– Даю тебе свое благословение, дочка, – торжественно произнес он. – Совет да любовь и детишек побольше.

– Папа, ты что? – зарыдала Танечка. – Ты погляди на эту образину!

Образина, он же Тит, стоял в сторонке и с нетерпением ожидал, когда можно будет вести Танечку в брачный сарай. Сперва Гриша хотел позволить новобрачным провести первую брачную ночь в одной из комнат особняка, но затем передумал. Пускать Тита в человеческое жилище было так же неразумно, как привести в дом хорошо накормленную корову, и оставить на ночь. К тому же Танечка по своему социальному положению теперь являлась крепостной, и как всем крепостным ей полагалось заниматься сексом в брачном сарае. Гриша специально приказал поставить там кровать (обычно холопы спаривались на голой земле), а чтобы создать романтическую атмосферу, украсил внутренность сарая цветами с клумбы. Заодно надзиратели показали ему две дырочки в задней стене сарая, через которые можно было наблюдать за происходящим внутри. Гриша, понимающе улыбаясь, погрозил надзирателям пальчиком. Те даже обиделись на подобный намек. Они пояснили барину, что никакого возбуждения подглядывание не вызывает, один только смех, потому что тупые холопы даже сексом занимаются тупо и потешно.

– Дочка, ты меня послушай, я тебе только добра желаю, – уговаривал Танечку отец. – Да, с виду он не красавец, но мужчину ведь не по внешности оценивают.

Тит грянул задом, помещик Орлов, едва не разрыдавшись от накатившего смрада, добавил:

– И не по запаху. Я уверен, что у него много достоинств.

Насчет многих достоинств Гриша был не уверен, но одно очевидное достоинство Тита давно уже нетерпеливо выглядывало из-под фрака.

– Я не могу! – зарыдала Танечка. – Он на обезьяну похож.

– Надо, дочка, надо, – уговаривал Орлов. – Это он сейчас как обезьяна. Но если его побрить и помыть, он совсем как человек будет.

– Он пукает, – привела довод Танечка.

– Ну и что, дочка? Все пукают. И я пукаю, и ты пукаешь, и бабушка, которая в Крыжополе живет, тоже пукает. Славный предок наш, Николай Орлов, который еще при Бородине сражался, тоже пукал. Основатель рода нашего, варяг Чмурик, ближайший сподвижник Рюрика, тот тоже пукал, и громко, шельмец, пукал. Даже на пирах княжеских, бывало, выдавал задом гром зловонный.

– Мы что, потомственные пердуны? – в ужасе простонала Танечка.

– Да, дочка, – кивнул Орлов, признавая страшную правду. – Все наши предки до двадцатого колена пукали. Тебе на роду написано связать свою судьбу с этим человеком. Он пукает, ты пукаешь…. У вас так много общего. Анальная музыка вас связала.

– Долго еще будете свадьбу затягивать? – сердито закричал Гриша. – Гости скучают, Тит весь на гормоны изошел. А у меня еще культурная программа запланирована. Стриптиз в исполнении твоих подружек. Так, Гапон, венчай их.

Тит подскочил к рыдающей Танечке, схватил ее за попу и потащил к алтарю. Святой старец Гапон молитвенно сложил руки, и спросил, является ли желание жениха и невесты вступить в брак обоюдным и добровольным. Тит закричал, что хочет идти в брачный сарай, Танечка сказала, что замуж идти не желает, но ее мнением никто не интересовался.

– Объявляю вас мужем и женой, – торжественно провозгласил Гапон. – Можете поцеловаться.

Тит сорвал с Танечки фату, распахнул пасть, и навис над ней, дыхнув в лицо благородной особе своим убойным выхлопом. Танечка позеленела и ее вырвало. Схватив супругу в охапку, Тит потащил ее к брачному сараю.

– Давай, Тит! – подбадривал Гриша. – Сломай ей все, в том числе и кровать.

Тит с Танечкой скрылся в сарае, дверь за ними захлопнулась. Бывший помещик Орлов, бледный и вспотевший, с ненавистью поглядел на Гришу. Грише это не понравилось. У него возникло подозрение, что холоп Орлов его не любит.

Брачная ночь, начавшаяся засветло, была шумной и бурной. Танечка визжала непрерывно, Тит ревел, как животное, из сарая слышался грохот, скрип кровати, какие-то жуткие ритмичные удары. Танечка вначале звала на помощь, затем взывала к высшим силам, в итоге, поняв, что никто ее не спасет, просто вопила и рыдала. Слушая все это, Гриша ощутил укол зависти. Ни одна девушка под ним не шумела и вполовину так же громко и долго, как Танечка под Титом. А тут еще Матрена, внимательно прислушивающаяся к шуму из брачного сарая, взяла и спросила:

– А почему у нас с тобой бывает не так громко?

Гриша заскрипел зубами от злости, и нехотя оправдался:

– Потому что я тебя жалею. Если бы я дал себе волю на сто процентов, ты бы вообще могла этого не пережить.

Матрена нежно погладила его по плечу, а затем взмолилась:

– Любимый, ты меня больше не жалей. Я выносливая, сильная, я все переживу. Дай себе волю!