Кремль 2222. Одинцово

Тут же возникла мыслишка – а не мут ли этот парень? Емельян мотнул головой, прогоняя подозрения: очень ему бы хотелось, чтоб этот богатырь с хорошим честным лицом стал союзником в это нелегкое для общины время.

От молодого воина остро пахло кровью и потом.

– Ты ранен? – спросил староста, а потом указал на скамью с другой стороны стола. – Присядь!

– Меня перевязали, спасибо, – сухо отозвался юноша. Он сел, опустил на стол тяжелые кулаки. – Я искал Мару… но сюда, похоже, она так и не дошла.

– Поешь, – предложил староста, продолжая внимательно изучать чужака. – Тебя ведь Ланом зовут? У нас, Лан, все по-простому: бери руками, что нравится, клади в тарелку или сразу в пащечку кидай… «Шведский стол», так, кажется, предки называли.

– Хорошая еда, натуральная, – задумчиво проговорил юноша, он поднес к носу разварившуюся картофелину и шумно понюхал. – Я тоже люблю натуральное, когда своими руками на грядках выращено, а не всякое там довоенное дерьмо, которое маркитанты восстанавливают в Полях Смерти.

Старейшина понял, что имеет дело с человеком, несмотря на возраст, повидавшим жизнь.

– Так откуда ты, парень? – повторил он вопрос.

– Из Кремля, – не стал скрывать юноша.

Емельяна словно окатили из ушата.

– Из Кремля! – изумился он громким шепотом. – Из Кремля! – в груди тотчас же потеплело, будто сам Дед одарил его своей благодатью. Для жителей Одинцово Кремль был светлым символом, пришедшим из древности. Подзабытый в смутное время после окончания Последней Войны, но все же прописанный в генетической памяти. И, наверное, нельзя было найти в окрестностях Москвы ни одного нормального, не промышляющего мародерством, не поедающего себе подобных и живущего по заветам предков человека, у кого не екало бы сердце от упоминания о главной крепости былой державы. Ведь Кремль – это не только великое прошлое, Кремль – это надежда на возрождение в будущем.

– И как Кремль? – жадно поинтересовался Емельян, подавшись вперед.

– Кремль держится, – со степенностью, более свойственной опытным воинам, чем юношам, проговорил Лан.

– И ты пришел в наши края из Кремля из-за девчонки? Из-за этой Мары? – еще больше изумился старейшина.

– Мы с Марой слишком многое пережили вместе, поэтому – да, пришел сюда именно из-за нее.

Старейшина задумчиво подергал себя за бороду.

– Но зачем?.. Зачем пошел за ней ты – это еще понять можно, дело молодое. Но зачем она шла к нам?

– За справедливостью, – холодно ответил Лан. – Крепко обидели вы ее однажды. Изгнали, разлучили с единственной родной душой – с сестренкой. Мара побродила по свету, и, в конце концов, решила, что слишком быстро она в свое время сдалась. Мара отправилась к вам, чтобы забрать Сияну и отвести ее в Кремль. Я же пошел следом за Марой, чтобы помочь ей, если у нее возникнут сложности во взаимопонимании со своей старой общиной, то есть – с вами.

Емельян сделал участливый вид и закивал.

– Вот оно, значит, как… Поквитаться с нами хотела твоя Мара… Что ж… – старейшина посмотрел Лану в глаза. – Послушай парень, если ее изгнали – дело, выходит, было в отклонении от нормы, в мутации, иными словами. Случилось это пять или шесть лет назад при старейшине Игнате – мерзкий был старикашка, мы сожгли его на капище за то, что приворовывал из закромов. Но даже в то время мы не убивали рожденных в Одинцово мутов, как это было в первые годы существования общины, а изгоняли… Причем, изгоняли в том возрасте, когда они уже сами могут о себе позаботиться, – а дальше старейшина сказал Лану то, о чем бы он не заикнулся в разговоре ни с одним сородичем: – В паре километров от нас находится Поганое Гнездо. Там уже много лет как находят приют всякие мутоши и юродивые. Сейчас старейшиной Поганого Гнезда является полумут по имени Вик – в его жилах течет кровь Повелителей Туманов. Этот Вик лечит мутов и всячески старается облегчить их чаще всего недолгую жизнь.

У Лана потемнело лицо.

– К чему ты это сейчас говоришь? – по голосу было понятно, с каким трудом юноше удается сдерживать эмоции.

– Я пытаюсь донести простую мысль: благополучие общины для нас – прежде всего, – с нажимом проговорил Емельян. – Мы не убивали наших изгнанников, рядом есть место, где им готовы оказывать повсеместную помощь. Вот такими далеко не самыми людоедскими мерами мы оздоровили общину, и в течение пяти лет у нас не родилось ни одного ребенка даже с незначительным отклонением. Мы выращиваем хлеб, картошку, хмель и овощи. Мы занимаемся ремеслами. Мы охотимся. Мы мечтали о возрождении народа, и я уверен, что у вас в Кремле мечтают о том же. Поэтому, Лан, в Одинцово ты не найдешь врагов, мы на одной стороне.