Кремль 2222. Волоколамское шоссе

А этот‑то, хомо безмозглый, оказывается, и не такой безмозглый. Один из всех умудрился выжить. Да еще славную добычу притаранил – целых три косматых башки! Нет, из такого хомо может толк выйти. Получается, что и без мозгов очень даже можно жить.

Одно непонятно. Как же так вышло, что все погибли, а он живой? Ну, пусть с ним Бужыр и Ашаб разбираются. Может, и плющ‑удаву скормят, если вдруг какая измена всплывет.

Тим, понятно, этих разговоров шепотом не слышал. Хотя догадывался, что его появление с мешком голов произведет сильное впечатление с непредсказуемыми последствиями. Ну и удильщик с ними!

Его сейчас интересовало только одно – судьба Алены. Во многих смыслах судьба девушки находилась в его руках. Но эти руки, пусть и в переносном смысле, были пока связаны. Оставалось надеяться на лучшее и караулить свой шанс.

Что касается Алены, то очнулась она еще во время первого привала. Лежа на земле, она вдруг еле слышно застонала, а потом приоткрыла веки. Тим, заметив это, приложил палец к своим губам.

Алена долго смотрела на Тима, видимо, приходя в себя. Затем взгляд ее прояснился, и она несколько раз кивнула. Тим в ответ выдавил кривую улыбку, подумав: как ей сейчас плохо! Достаточно посмотреть на левую скулу, где багровел огромный синяк. Какая же тварь так ее ударила? Убош? Жуб? Шуб?

На душе у Тима скребли стальные сколопендры, однако он обязан был демонстрировать уверенность и спокойствие. И даже сдержанный оптимизм – в том числе, и перед мутантами.

Хотя, будь его воля, разодрал бы всех на клочки. Особенно того, кто посмел поднять свою поганую лапу на девушку. Ну, ничего, еще не вечер. Жаль, что он не может переговорить с Аленой – за ним следят дампы, и выдавать себя никак нельзя.

Все, что рискнул сделать Тим, это шепнуть Алене на ухо, когда закидывал ее на плечо: «Ты не умрешь. Я помогу». Если бы у них возник хотя бы один шанс для побега, то Тим им бы обязательно воспользовался. Точнее, попытался бы его использовать. Он понимал, что очутиться в логове дампов, это не лучший вариант – там ведь их больше сотни, не считая самок и детей. Если что, одной массой задавят.

Но шансов не возникло до самого становища. Тем не менее, Тим исхитрился помочь Алене, немного облегчив ей участь.

Это случилось во время второго привала. Тим спросил у Убоша: «Значит, эта самка должна дожить до утра?»

«Да», – ответил тот.

«Тогда надо дать ей воды. А то она может умереть. И кляп лучше не засовывать».

«Это пошему?»

«Задохнуться может. А какая жертва из дохлятины?»

Убош подумал несколько секунд.

«Беж кляпа она нашнет орать».

«А зачем ей это надо? – Тим посмотрел на Алену и с умышленной грубостью спросил: – Эй, дура! Я кляп вытащу – орать будешь?»

Алена отчаянно замотала головой.

«Вот видишь, – сказал Тим. – Хотя и дура, но дышать тоже хочет. Так я вытащу кляп?»

«Ладно, выташшы. – Убош задумчиво почесал ягодицу. – А ты, Тим, не такой уж и дурак».

«А ты думал, что я дурак? – Тим изобразил обиду, понимая, что едва не прокололся со своими умными рассуждениями. – Я знаю, что дышат ртом. А если рот заткнуть, то можно задохнуться. Мне Гаж рассказывал – однажды Жупыр так умер. Много еды в рот набрал и задохнулся. Разве не так?»

«Да, Жупыр много жрал. – Убош изловчился и почесал в промежности. – Ладно, дай ей воды. Но ешли она нашнет орать…»

«Если она начнет орать, я ее слегка придушу».

«Только не до шмерти».

«Конечно не до смерти. Я же не дурак».

В итоге ему удалось немного напоить Алену. И оставшийся путь до стойбища она проделала без кляпа во рту. Но, разумеется, молчала, чтобы не привлекать внимания дампов.

Да и что она могла Тиму сказать? Попросить извинения за то, что не захотела с ним идти? Капитолийцы ей, видите ли, не нравятся… Ладно, чего об этом вспоминать? Он не злопамятный…

В становище Алену сразу же забрали два прислужника колдуна Ашаба. От других «мусорщиков» они отличались тем, что носили в проколотых ушах кучу разнокалиберных костей и косточек. Они подхватили Алену с двух сторон – за плечи и ноги – и потащили к развалинам многоэтажки, где жили все дампы. Они почему‑то называли это здание «хатой». Там, в огромном подвале, у «мусорщиков» проводились особо важные ритуалы. Тим поймал взгляд Алены, наполненный отчаяньем, и ободряюще кивнул. Увы, это было все, что он сейчас мог для нее сделать.

Его самого отвели к толстому стволу очень старого дуба, Убош велел «шыдеть и не рыпатша» и куда‑то ушел. Около Тима остался один Шуб со своим шестопером – видимо, в качестве караульного, чтобы Тим вдруг не надумал смыться.