Кремлевские звезды

Женские, женские… Я распахиваю дверь и наталкиваюсь на удивлённые, хмурые и незаинтересованные взгляды пациенток, замотанных бинтами и светящих фонарями фингалов. Извечная тема любви. Бьёт значит любит…

— Извините, — говорю я, пробежав по лицам быстрым взглядом, и закрываю дверь.

Делаю пару шагов и берусь за ручку следующей палаты.

— Это что у меня тут за хулиганство! — раздаётся вдруг окрик, и я замечаю крупную медсестру, спешащую с другого конца коридора. — Это что за безобразие! Я вам покажу, как подглядывать!

— Пошли, Егор, — испуганно шепчет Ярцев и тащит меня за рукав. — Ну её к лешему, бабу эту.

Неохотно, но убираю руку от двери. Что с того, что я просканирую все дамские палаты, как понять-то, к кому из них Суходоев приходил?

— Мы тут гражданочку одну найти не можем, — обезоруживающе улыбаюсь я несущемуся на всех парах локомотиву в белом халате. — Суходоеву. В какой палате она у вас?

— Нет у нас такой! — гневно гудит и пышет горячим паром медсестра-паровоз. — Посещения сейчас запрещены. Быстро выходим из отделения!

Мы выходим. Я возвращаюсь в казино, но Эдика Снежинского уже не оказывается и, покрутившись немного среди посетителей, я иду домой, падаю в постель и сплю, как русский богатырь в сказках, набираясь силушки от матери сырой земли, вернее от гэдээровского дивана.

Утром я вскакиваю и бегу к Печёнкину. Вот же жизнь пошла, дня не могу без него прожить.

— Занят, — бросает Лариса Дружкина, не отрывая глаз от бумаг.

— Как занят? Ларчик, это же я, спайдермен Егор Брагин. Ты что не узнаёшь?

— У него делегация из Москвы. Будет мероприятие приуроченное ко Дню шахтёра, вот они там и кумекают чего-то.

— Чего там кумекать-то? Взять всё и поделить, правильно я говорю? Лариса, да что с тобой? Ты на себя не похожа. Особенно, если сравнивать с тем, как ты выглядела в нашу последнюю встречу.

— Брагин! — злится она и покрывается нежно-розовым румянцем.

— Ты что, влюбилась? — как бы растерянно спрашиваю я. — И кто этот счастливчик?

— Так! — она встаёт и протягивает руку с вытянутым указательным пальцем. — Пошёл вон!

— Вот так, — печально вздыхаю я. — Люди неблагодарны. Я спас её от ожогов первой степени, а она… Ладно-ладно, молчу. Ларис, ну ты чего такая серьёзная, правда? Вот держи, может, это тебя немного развлечёт.

Я протягиваю ей свёрток.

— Что это? — недоверчиво смотрит она. — Опять подлянка какая-то?

— Ты пришла ко мне на хаус в джинсах фирмы Леви Страусс.

— Чего? — хмурится она и разворачивает подношение. — Брагин! Это чё такое?!

— Тише, начальника потревожишь.

В её руках оказывается фирменная джинсовая куртка, глаза разгораются а волосы даже встают немножко дыбом, как у Бонни Тайлер, у той что «Ай нид э хиро». Правда, эта песня ещё года через четыре появится.

— Что это? — снова спрашивает она, но уже шёпотом.

— И штаны там ещё. Беги примерь, очень надеюсь, что подойдёт. Сердце прям из груди выпрыгивает.

— Брагин! Ну… ну, ты даёшь! Это же фирмá.

— Ларис, ну, конечно, фирмá. Разве такой шикарной девушке, как ты, можно что-то нефирменное предлагать?

На её лице отражается внутренняя драма, а выражения меняются как в калейдоскопе. Она с явной неприязнью смотрит на дверь в кабинет шефа, с мукой страсти на джинсовый костюм в своих руках, и с тревогой на бумаги на столе.

— Ай, — принимает она решение и отчаянно машет рукой, — снова проверю. Посмотри, чтоб никто не трогал, ладно? Это для приказа на присвоение званий и награждений. Пофигу, всё равно из-за тебя сбилась уже, заново начну.

Она выскакивает за дверь, а я сажусь на её место и начинаю проверять фамилии. Блин, опять Суходоев. Капитана ему дают. Вот же проныра, подсуетился… О… И Гена здесь. Только ему не звание, а нагрудный знак «Отличник милиции». Фигасе, Суходоев… Я беру из пачки чистый бланк представления и заправляю в печатную машинку.

Тук-тук-тук-тук, по клавишам, раз-два и готово. Теперь Гена будет у меня и со знаком и с капитанскими погонами. Суходоевский бланк я засовываю в карман, а в списке замазываю его фамилию тонким слоем «Штриха». Дую, подсушивая, и впечатываю Рыбкина. Из младших лейтенантов — в капитаны, вот они рты поразевают. Надо было ему полкана дать.

Только встаю из-за стола, вбегает Дружкина в костюмчике.

— Идеально! — выпаливает она. — Как тут и было!

Глаза сияют, щёки пылают, грудь волнуется, распирая грубую джинсовую ткань.

— Ларусик, ты просто секс-бомба!

— Ну что ты за скотина, Брагин, — беззлобно бранится она.

— Вот ты зря, это, между прочим, комплимент.

— Ага, спасибо за комплимент, бомба, да ещё и секс. Я тебе проститутка что ли? Так и быть, на первый раз прощаю, но вообще, за языком следить надо.

— Прости, не сдержался от красоты твоей неземной. Ладно, раз к шефу нельзя, тогда я пойду. Не знаешь, когда освободится?

— Думаю, теперь только в понедельник. У них ещё банкет, баня, природа.

— Смотри, в баню с ними не ходи.

— Брагин!!!

— А праздничное собрание когда?

— Завтра. Ладно, иди уже, мне ещё с этими званиями да наградами возиться. Спасибо! Сколько я тебе должна, скажи!

— Как ты могла! — изображаю я праведный гнев.

— Ну ладно, Брагин, прекращай паясничать, а то поверю.