Кремлевский опекун

Всю ночь он не сомкнул глаз, считая минуты с того момента, как он расстался с Аглаей. Неужели завтра жизнь его начнет новый отсчет времени? Тогда зачем он бесцельно сидит в пустой квартире и терзает себя? В новой жизни все теперь будет по-новому, по-другому. Как бы ни сложились в будущем противоречивые обстоятельства, эта женщина, ради которой он, уверен, способен на все, имеет полное право занять в ней достойное место.

Осталось лишь убедиться, что она сама этого желает. Но в этом можно убедиться лишь утром, когда она вернется с дежурства.

Аля сразу открыла дверь.

Она его явно ждала и теперь застыла в призывном оцепенении. Дверной замок щелкнул как сигнал. Он медленно приблизился к ней, теряя ощущение времени и реальности. И тут Аля сама с глухим выстраданным стоном прижалась к нему.

Добровольский почувствовал, что под коротеньким шелковым халатом нет ровным счетом ничего. Сквозь тонкую материю проступали красивые упругие груди.

Она слегка отстранилась и стала любоваться им, одаривая жарким светом пылающих глаз. Халатик распахнулся, в проеме соблазнительно замаячил бархатный треугольник. Сдерживать себя дальше Добровольский не мог и хищно, как сатир, прижался к ее теплым, мягким, обволакивающим губам, ощутил во рту страстно извивающийся язык. Потом, не отрываясь, понес ее в спальню, лихорадочно освобождая вожделенное тело от лицемерно-непорочной ткани домашнего халатика. Он ощущал себя безвольным кусочком металла, попавшим в поле притяжения гигантского магнита.

Сознание помутилось, и, не отдавая себе отчета в том, как сорвал с себя одежду, он оказался на кровати, страстно сжимая ее. Она даже не помогала, когда он вошел в нее естественно и просто, словно они изначально были созданы как одно целое, и всю жизнь искали друг друга, чтобы соединиться вновь, и наконец нашли. Все в Добровольском – и застрявшие, как ржавый гвоздь, сомнения, и недовольство собой – бурно переплавилось в одну возвышенную смесь и требовало восторженного освобождения, постепенно нарастая пьянящим грузом. А она, которая долго искала и выбирала себе под стать сильного, неутомимого победителя, в один миг вдруг освободила его от гнетущей тяжести земного притяжения.

Затем и она сама, ощутив глубоко в себе горячую и сильную плодоносящую струю, с первородным гортанным криком сорвалась в бездну. Или нет, она взлетела к Богу, который открыл ей величайшую загадку жизни.Иссушенная душа доверчиво устремилась навстречу освежающему ливню чувств...

Их роман продолжался больше двух месяцев. Это было счастливое, переполненное чувствами и событиями время. Добровольскому надоело по ночам бегать с этажа на этаж, и он перенес свои вещи к Аглае, чтобы быть рядом с ней каждую свободную минуту. Правда, при этом Аглая удивленно спросила, что это у него за бесконечная командировка? Или он дезертир?

Добровольский знал, что рано или поздно она об этом спросит. Но сказать правду был не в силах. Правда разом бы обрубила их любовь и все остальное, что ей сопутствовало. Правда страшила и его самого, но то, что он совершил, находясь в Тирасполе, изменить уже было нельзя. Приходилось с этим жить...

И будь что будет.

Лишь порой, когда возложенная на него армейскими командирами сомнительная миссия переставала угнетать, он становился самим собой, целиком и полностью отдаваясь своей любви. В те дни ему было присвоено долгожданное звание подполковника. Они с Аглаей отметили это событие тихо, без гостей и шумного застолья. Даже Пряхина не пригласили, хотя Аглая про себя удивлялась, почему. Спрашивать же не стала.

Но в один прекрасный день, когда Добровольский вернулся из очередной своей поездки за Днестр, она неожиданно встретила его холодно и надменно. Володя ничего не понял. Неужели узнала про его миссию?

Аглая накрыла скромный ужин и выставила на стол бутылку шампанского.

– Это для прощания, – грустно сказала она.

– Какое прощание? – не понял Володя. – Ты что, собираешься уезжать?

– Нет, уедешь ты! Уедешь или уйдешь – мне все равно.

Она передала ему листок бумаги.

Владимир Андреевич сразу же узнал почерк супруги Светланы. Ее письмо не содержало ничего интересного, так, пустая супружеская формальность. Но откуда Света могла узнать его адрес? Ведь они не писали друг другу целую вечность. И как это письмо могло попасть к Аглае?

– Оказывается, у тебя есть жена.

– Нет у меня никакой жены! То есть она есть, но только по документам. Мы давно не живем вместе.

– Вы живете по одному адресу!

– Ну да, в одной квартире... Но мы не живем. Это только формальность, которую я давно собираюсь устранить.

– Не надо мне лгать! Я не выношу лжи. Всю жизнь меня обманывают, внушают глупости. Довольно! Надоело!

– Но я ничего не пытался тебе внушить, – пытался оправдаться Добровольский, сознавая, что Аглая права. – Ты не спрашивала, а я не хотел обременять тебя своими проблемами. Нам ведь так хорошо вместе! Забудь про это. Вернувшись в Москву, я сразу подам заявление на развод.

– Поздно. Ты меня обманул и все испортил. Ты все разрушил!

Владимира захлестнул порыв ярости. Неужели она действительно ничего не понимает?