Кремовые розы для моей малютки (СИ)

От этих слов у Анны защемило сердце. «Братец мой любимый, зачем ты уехал? Бросил меня — зачем? И захочешь ли ты меня видеть... ах, если бы знать...»

— Теперь можно и поговорить, деточка моя, о чем-то поинтереснее моих служанок. Их жизнь счастлива и потому скучна, стать героинями модного романа им уж точно не светит, хи-хи-хи! А вот с другими случаются иной раз такие истории, что просто не оторваться. Вот послушайте, деточка, — произнесла миссис Тирренс. Глаза её казались двумя горящими угольками. — Как вам такой сюжет: парень встретил девушку. Банальное начало, скажете? Сплошная, мол, тривиальность?

— Скорее, классика, — сказала Анна.

— Всё так, всё так, деточка, — расплылась в улыбке миссис Тирренс. — Ну так вот. Любовь-морковь, ахи-охи, конфеты-букеты-синема, танцы-завлеканцы, первый поцелуй, секс, помолвка... о, да что это я!...всё, всё, как полагается! Пока неплохо, да? — поправив очки, спросила старуха...

.....и отщипнула кусочек булочки.

Девушка улыбнулась.

— А сюжет чего — романа или синема?

— Да чего угодно, сладенькая моя! Чего угодно! Какую пожелаете, такую форму и наденет... трудно, что ли?! — все три подбородка миссис Тирренс затряслись от смеха. Мелко-мелко. Как плохо взбитое молочное желе.

«К тому же, прокисшее», неожиданно для себя подумала Анна. Внутренне содрогаясь от отвращения и все же не в силах оторвать взгляд от старухиной шеи.

— А дальше... что? — заставила себя улыбнуться девушка. «Нет, надо бы хоть улыбнуться для вежливости... неприлично... у меня, наверное, всё на лице написано, кошмар!»

— Дальше... хм-м, а дальше как раз и началось самое интересное. Самое душещипательное. Ясное дело, поженились они.

— И жили долго и счастливо, — почти пропела мисс Энни.

— А вот и нет! Счастливо жили, очень даже — прямо всем в округе на зависть. Хоть ты роман пиши, хоть синема готовь. Уж так счастливо, ииии... чисто белые голубки. Но зато недолго. Нет-нет. Нет! — затрясла головой старуха.

— Разлюбил? Или она его? Или случилось что-то страшное?

— Не разлюбил, не-не-нет! Как можно?! Случилось, да.

Пауза тянулась минут десять. Долгих... нет!.. нескончаемых минут. Как показалось мисс Энни. Миссис Тирренс сверлила её глазками, хихикая и потирая пухлые ручки.

— Господитыбожемой! Да не томите душу, миссис Тирренс, миленькая! — наконец, не выдержала Анна.

— Ну, хорошо, — сжалилась рассказчица. — В общем, он так её любил, тааак любил...ах! И она его — не меньше. «Счастья такого не видел сей мир», — назидательным тоном произнесла миссис Тирренс. — Эх... да. Парень он был умный, начитанный, вот и забеспокоился. Да ещё друзья-идиоты. К превеликому сожалению, тоже очень-очень начитанные. И давай ему цитировать: «Ничто не вечно под луной», «Конец таких страстей бывает страшен»,«Любовь любит кровь», ну и... сами понимаете. В шутку, разумеется.

Гостья в ответ лишь тяжело вздохнула. Благоухание роз становилось всё слаще, приторней.

— Долго он думал. Целую ночь. Размышлял, анализировал. А наутро — атть!.. и всё, — она схватила серебряный ножичек для масла и в одно мгновенье располовинила румяную булочку. Да так лихо, что девушка аж вздрогнула.

— Что — «и всё»? — осторожно, полушёпотом спросила она.

— Зарезал.

— Айй!

— И закопал среди роз.

— З-за-за-че-эм?!

— О, Господи! Что ж, вы классика-то не помните, что ли? «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — ну, вот это всё. Говорю ж, начитанный был юноша. Не одну бессмертную пиэсу, не одну поэму наизусть знал, вот и... Прекрасный исход, как по мне.

— Прекра-а-асный? — выдохнула Анна.

— Ну да. Конечно же. Потом ведь что — зрелость, заботы-хлопоты, смерть романтике, смерть красоте. Возлюбленная — это же, как богиня, говорил он. А богини старыми и страшными не бывают. Зачем позволять времени и жизни уродовать то, что вам дороже всего на свете? Он и не позволил, хи-хи-хи! Умненький мальчик!

Она пожала пухлыми плечами и, хихикнув, отправила в рот ещё кусочек булки, кремовой и щедро намазанной маслом. С ароматным вишнёвым джемом и вишенкой наверху, которую старуха съела, жмурясь и причмокивая от удовольствия.

«И как её только не стошнит», вздрогнула гостья. И еле-еле выдавила из себя:

— Какой кошмар... — Теперь уже ничто более не возбуждало её аппетита. Всё это — о, Господи, твоя сила! — вдруг показалось ей отравленным. Все-все — сплошная отрава. Даже ромашковый настой и чай из мяты и чабреца — такие благоуханные, приносящие телу и душе временное умиротворение — и те сейчас не внушали ей доверия.