Кремовые розы для моей малютки (СИ)

Он вновь поймал себя на поганой мысли: выезд «на труп» отвлечет его от горя. Хоть немного, хоть ненадолго, но отвлечет. «Сопли подобрал, живо!», мысленно скомандовал он самому себе. Майкл Гизли объявил в громкоговоритель о выезде группы, подмигнул обескураженному напарнику и глазами показал ему на телефон. Мол: давай, бди! Ребята уже выехали, и шеф. Значит, и мне пора: «Ноги в руки — и вперед!» Снял с гвоздя куртку, похлопал себя по карманам: ничего не забыл... вроде, ничего. А потом — вышел из дежурки.

[i] В англоязычной полицейской практике так называют неопознанные трупы мужского пола (личность неизвестна или не подтверждена). Женский вариант – Джейн Доу.

Глава 3

То ли хозяин элитной автостоянки отличался чрезмерной набожностью, то ли соседство с одной из местных городских достопримечательностей, грандиозным собором святой Клары — с его несмолкаемым громом органа, с его вечными толпами прихожан и туристов, на него так подействовало... бог весть. Потому как у самого входа, над ажурными коваными воротами, красовался стальной щит с подсветкой: «Райские кущи». В левом верхнем углу — распростер крылья ангел, анемичный и златокудрый. Будто приглашая «особо важных персон» доверить ему свою машину. Гарантируя полнейшую ее сохранность.

В правом верхнем углу, едва касаясь светящихся букв, парили танцующие голограммы. Ровно три. Знак правящего дома. И все входящие или мимо проходящие понимали, что это место находится под высочайшим покровительством — особое место для особо важных клиентов. А, значит, полагается немедленно преисполниться почтения.

«Щазз!», со злостью подумал Гизли и сплюнул. Он с силой вдавил кнопку вызова — и верзила в форме, по ту сторону ограды, схватил мигающий пульт. Алый огонек погас, а нимб ангела — наоборот, зажегся. И крылья, с легким скрежетом, взметнулись. Нежный голос пропел: «Милости просим в «Райские кущи»! Аминь, аминь, аминь! Дзынь-дзынь!» Ворота медленно и плавно разъехались.

— Ох-ре-неть... — выдохнул Майкл Гизли.

Прямо перед ним расстилалось огромное пространство, до самого горизонта заполненное машинами. Чего тут только не было. Двухдверные, скоростные «Лоренцо-Дуо», «Джульетты-Ди» и «Римини»; маневренные «Аудильо» и «Курасано», мощные «Минхерцы» и «Верхгольцы»; и не уступающая им по величине «Одиллия» («Лучшая машина для вашей семьи!» — как гласила реклама); маленькие и юркие, будто дождевые капли, «бернардинки» (с ценой, обратно пропорциональной их размерам) — любимая «игрушка» жен дипломатов и высокостатусных чиновников; респектабельные «Митриксы» и «Санктосы» — или «золотые монахи», любимая модель святых отцов — разумеется, рангом повыше и к небу поближе. Обычными среди этой роскоши были разве что классические «Мерседесы» и джипы всех мастей. Этакие скромняжки, рабочие лошадки, отягощенные ежедневным трудом и напрочь свободные от пафоса и напыщенности.

От такого количества благопристойной или кричащей роскоши, собранной и запертой в одном месте, у любого закружилась бы голова. Боже мои! Настоящая ярмарка тщеславия... Душа Майкла Гизли, стажера Отдела по расследованию убийств Управления полиции — пребывала в смятении. Она металась между возмущением (вполне оправданным!) и восхищением (оправданным еще больше и сильней!). Казалось, две эти могучие силы вот-вот разорвут ее пополам.

Наконец, Гизли опомнился. Потряс головой. Вздохнул. Черт меня подери, я не любоваться тачками сюда пришел, а дело делать. Но до чего ж нелегко быть в монархической стране социалистом по убеждению.

Хозяин автостоянки с претенциозным названием «Райские кущи», господин Рональд Энс, оказался низеньким, толстеньким и подвижным, как мячик. Он даже немного подпрыгивал на ходу. Над ним горой нависала фигура охранника.

— Уголовная полиция, — сказал Гизли, когда они приблизились, и раскрыл удостоверение.

— Как же я рад, господин офицер. Лежит, молчит... сука такая, — сказал хозяин автостоянки, не скрывая довольной улыбки. — Откатался, гад. Отворовался, паскуда.

Он потер пухлые белые ручки. Бриллиантовые перстни полыхнули белым огнем.

— А, может, вы его сами того? — подмигнул громила-стажер. — Грохнули и в машину, первую попавшуюся, ненавистного покойничка и запихнули? А? Что молчите, господин Энс?

— Можно просто — Ронни, — улыбнулся тот. — Я успешный бизнесмен, знаете ли. Уважаемый человек. У меня есть некоторые понятия о морали и ведении дел — это между нами, надеюсь?

Он вопросительно глянул на Гизли. Тот неопределенно хмыкнул. Записывать я не буду, ладно, а вот забыть — не обещаю.

Охранник за спиной «успешного бизнесмена» снова тяжело вздохнул. Будто подтверждал: есть-есть, не врет начальство. А хоть бы и соврало — как проверите.

— Всякое случается, конечно, — продолжал господин Энс. — Однако убийство как способ устранения досадной помехи и вреда для репутации в бизнесе — не комильфо. Ну, не по мне это. Я человек набожный, да и вообще... брезгливый.

— Ну, показывайте, — нарочито суровым голосом произнес Майкл Гизли. — Где тут у вас свежеупокоенный... тьфу ты, я хотел сказать: пострадавший?