Кремулятор

Люди постоянно твердили, что очень хотят поскорее возвратиться в Россию, что главное, чтобы путешествие это было коротким, однако, едва начал виднеться турецкий берег, случилась жуткая давка. Русскому народу все равно где топтать друг друга, будь то Ходынка, крымская пристань или палуба корабля. Всем теперь не терпелось сойти на берег во что бы то ни стало первым. Четырех дней очередей в нужники оказалось достаточным, чтобы новоиспеченные эмигранты сошли с ума и позабыли о Родине…

— А ты что, не умеешь одновременно курить и говорить?

— Сейчас, гражданин начальник, сейчас!

— А то, может, тебе и чайку подать?

— От чая я бы не отказался, тем более мы завели разговор про Константинополь… Знаете, сколько там видов чая было! Я как-то был на рынке и…

— Показывай давай о высадке!

— А… о высадке… Короче, когда нам наконец разрешили сойти на берег, союзники обязали всех нас пройти через очищающий душ. Те, кто все еще почему-то ощущали себя людьми привилегированными, принялись протестовать, ведь в Константинополе лил дождь и было холодно. Я же в тот момент даже порадовался — отрезвляющий душ был всем нам очень необходим...

— Дальше давай!

— Вообще-то, всё это есть в моих дневниках...

Повсюду: вдоль берега, на улицах и в парках — валяются апельсиновые корки. Бесконечное множество выгоревших на солнце и затвердевших, словно содранные скальпы, фруктовых кож. Иногда мне попадаются пускай и несколько подгнившие, но все же целые апельсины! Константинополь оказывается городом грязным и бедным. Мы называем его Клопополь или Крысаполь. Это место походит на одну большую помойку, в центре которой чудом сохранились несколько приличных улиц с магазинами, посольствами и ресторанами. Жить здесь чрезвычайно дорого. Наш приезд приводит к росту цен. Даже за форменные лачуги требуют теперь непомерные деньги. Впрочем, нищие все: и мы, и разбитые турки. Хотя им все же полегче. Местному населению выдается безвкусная выпечка из ячменя, овса и бобов. Процветает контрабандный рынок. Те из нас, кто умеет хорошо играть в карты, выигрывают консервы, остальным приходится совершать вылазки в город, чтобы, свинтив несколько медных дверных ручек, обменять их на кусок хлеба. Из всего прочего доступными остаются только вечные ценности: стакан вина — от трех пиастров, и распутные девицы (в зависимости от национальности и состояния) чуть-чуть дороже.