Крэнфорд

Миссъ Поль изъ трехъ собравшихся теперь крэнфордскихъ дамъ были болѣе всего извѣстны всѣ городскія новости. Она имѣла привычку проводить утро бродя изъ лавки въ лавку не затѣмъ, чтобъ купить что-нибудь (исключая развѣ катушки бумаги или куска тесемки), но чтобъ посмотрѣть на новые товары, разсказать о нихъ и собрать всѣ городскія вѣсти. Она умѣла такъ прилично соваться куда ни попало, гдѣ только могла удовлетворять свое любопытство, умѣла такимъ-образомъ, что еслибъ не казалась аристократкою по своему званію, могла бы показаться дерзкою. Теперь, по той выразительности, съ которой она прокашливалась и ждала, когда прекратится разговоръ о всѣхъ ничтожныхъ предметахъ (такихъ, напримѣръ, какъ чепчики и тюрбаны), мы знали, что она хочетъ разсказать что-нибудь особенное. Наконецъ наступила продолжительная пауза. Я надѣюсь, что нѣтъ человѣка, обладающаго приличной скромностью, который могъ бы поддерживать длинный разговоръ, когда кто-нибудь сидитъ рядомъ съ вами, молча, смотря свысока на все, что говорятъ, какъ пошлое и достойное презрѣнія въ сравненіи съ тѣмъ, что онъ можетъ разсказать, если только его хорошенько попросятъ. Миссъ Поль начала:

— Когда я выходила сегодня изъ лавки Гордона, мнѣ вздумалось пойдти въ гостинницу Сен-Джорджа (у моей Бетти тамъ родственница горничной, и я подумала, что Бетти будетъ пріятно узнать о ея здоровьѣ). Не встрѣтивъ никого, я взобралась на лѣстницу и очутилась въ сѣняхъ, ведущихъ въ залу собранія (мы съ вами, конечно, помнимъ залу собранія, миссъ Мэтти, и придворные минуэты). Вотъ я иду, не думая о томъ, гдѣ я, какъ вдругъ примѣчаю приготовленія къ завтрашнему вечеру; комната раздѣлена большой перегородкой, которую три обойщика Кросби обивали красной фланелью; это казалось, что-то темно и странно и такъ меня изумило, что я, въ своей разсѣянности, пошла за ширмы, когда какой-то джентльменъ (настоящій джентльменъ, могу васъ увѣрить) подошелъ ко мнѣ и спросилъ, что мнѣ угодно приказать ему. Онъ говорилъ такимъ милымъ, неправильнымъ англійскимъ языкомъ, что мнѣ представилось не Таддеусъ ли это, или венгерскій братъ или Санто-Себастіани; покуда я воображала себѣ его прошедшую жизнь, онъ съ поклономъ вывелъ меня изъ комнаты. Но погодите-ка! Вы еще половины моей исторіи не знаете. Я сходила съ лѣстницы, когда встрѣтилась съ родственницей Бетти. Разумѣется, я остановилась поговорить съ нею о Бетти, и она сказала мнѣ, что я точно видѣла фокусника. Джентльменъ, который неправильно говорилъ по-англійски, былъ самъ синьйоръ Брунони. Именно въ эту минуту проходилъ онъ мимо насъ по лѣстницѣ и сдѣлалъ преграціозный поклонъ, въ отвѣтъ на который я тоже сдѣлала ему книксенъ: у всѣхъ иностранцевъ такія учтивыя манеры, что поневолѣ заимствуешься отъ нихъ. Когда онъ сошелъ внизъ, я вспомнила, что уронила перчатку въ залѣ собранія (она была въ моей муфтѣ все это время, и я нашла ее ужь послѣ). Я воротилась назадъ и, прокрадываясь въ проходѣ, оставленномъ большой перегородкой, которая раздѣляетъ почти всю залу, кого увидала я тамъ? Того самаго джентльмена, котораго я встрѣтила только-что передъ этимъ, который прошелъ мимо меня по лѣстницѣ, а теперь являлся изъ внутренней части комнаты, куда совсѣмъ нѣтъ хода — помните миссъ Мэтти! и повторилъ тѣмъ же самымъ милымъ, неправильнымъ англійскимъ языкомъ: что мнѣ угодно, только совсѣмъ не такъ грубо. Казалось онъ не хотѣлъ пропускать меня за перегородку. Я объяснила ему, что пришла за перчаткой, которую, довольно впрочемъ странно, я нашла именно въ эту минуту.

Миссъ Поль, стало-быть, видѣла колдуна, настоящаго живаго колдуна! Какъ многочисленны были вопросы, сдѣланные ей всѣми нами:

— Носитъ онъ бороду?

— Молодъ или старъ?

— Блондинъ или брюнетъ?

— Какой наружности?

Короче, миссъ Поль была героиней вечера, благодаря своей утренней встрѣчѣ.

Колдовство, фокусы, волшебство, чародѣйство составляли главные предметы разговора во весь вечеръ. Миссъ Поль была немного скептикомъ и наклонна думать, что даже поступки каждаго чародѣя можно рѣшить ученымъ образомъ. Мистриссъ Форрестеръ вѣрила всему, начиная отъ привидѣній до домовыхъ. Миссъ Метти держала середину между обѣими, всегда склоняясь на убѣжденія послѣдней. Думаю, что она внутренно склонялась болѣе на сторону мистриссъ Форрестеръ; но желаніе показаться достойною сестрою миссъ Дженкинсъ заставляло ее удерживать равновѣсіе. Миссъ Дженкинсъ, никогда не позволяла служанкѣ называть сальные кружочки, образующіеся вокругъ свѣчекъ, «саваномъ», но приказывала говорить просто кружочки. И ея сестра будетъ суевѣрной! Нѣтъ это невозможно.