Крепитесь, други!

Осененная новой мыслью, Валентина смотрела на нее с насмешливым интересом. В глазах ее словно искрились льдистые иголочки.

– Ты никогда не будешь богатой, Агнесса, – проговорила она с удовольствием и обворожительно улыбнулась.

Агнесса встревоженно взглянула на нее и вышла.

"Ускользнула, дворяночка…", – усмехнулась Валентина.

В этот день Агнесса осталась дома.

Данюшка просыпался рано, подобно всем детям не желая терять ни минуты утренней радости, и в ночной пижамке перелезал из своей кроватки к матери. Это были счастливые минуты для обоих. Так было и в этот вторник. Потом, после завтрака, они погуляли, зашли в магазин за продуктами, потом поднялись на этаж выше, к Анастасии Романовне и к матери Агнессы, Лидии Владимировне. Отца не было, он уехал в командировку. Здесь Данюшку накормили и уложили в постел.

Агнесса получила три часа чистого времени для ее шитья.

Когда-то в доме успели произвести капитальный ремонт-перестройку, после которых вместо просторных залов получились небольшие квартирки из одной-двух комнат с кухней.

"Успели" – потому что впоследствии ни о каких ремонтах уже не помышляли.В самой маленькой комнатке у Агнессы поместилась лишь швейная машина, многострочный солидный "Зингер", и платяной шкаф.

Зато был балкон.

Он выходил во двор к рослому тополю, с листвой которого можно было поздороваться, протянув руку. Сейчас, в дни осени, тополь светился чистым желтым цветом, отчего в комнате мерцал золотистый свет; за это ему прощался пышный летний снегопад, устилавший балкон толстой пуховой периной.

Не теряя времени, Агнесса села к машине.

Притачала красные лямки к сарафану, настрочила яркие полоски на подол, потом красным и синим шелком вышила цветы у выреза и проймы, и посадила в сердцевинку мелкие неровные жемчужинки. Обрывок подобного одеяния висел на стене, пришпиленный портновскими булавками прямо к обоям: эту ветхую, но подлинную справу она привезла из поездки по срединной Руси.

На этом свободное время кончилось.

К вечеру они вновь погуляли, и после этого, несмотря на дневной сон, ребенка сморила усталость. Он стал капризничать, не выпуская из рук маленького автобуса, подаренного сегодня бабушкой, в покрасневших глазах появились слезы. Агнесса отнесла сопротивляющегося малыша сначала в ванную комнату, потом в постель.

Уложила, укрыла, села рядышком.

– Баю-бай! Спи, глазок, спи, другой.

Мальчик успокоился.

– Мама, – сказал он. – Хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Хочу. Сам сочинил?

– Сам. Однажды Утенок и Гусенок забрались в магазин, когда там никого не было. Побросали на пол все пакеты, разбили банки и убежали.

– Ой, как плохо сделали, – удивилась Агнесса

– Зато интересно. Теперь твоя очередь.

Агнесса задумалась.

– Хочешь про спящую царевну?

– Нет.

– А про лягушку-путешественницу?

– Расскажи про автобус.

– Нет такой сказки!

– А ты придумай!

Агнесса вздохнула, подумала и улыбнулась.

– Слушай. Жил-был на свете Маленький автобус. Вот поехал он по мосту, а мост крах! и провалился. Упал Маленький автобус в реку. А в реке жили крокодилы. Подобрался крокодил и цап его за бок! Зуб у него крах! и сломался. – Ой-ой, – закричал крокодил. – Я думал, он простой, а он железный. Не трогайте его, крокодилы!.. А Маленький автобус – тах-тах-тах – выбрался на берег и покатил домой.

Агнесса поцеловала засыпающего сына и отошла от кроватки.

На вечер у нее было намечено нечто очень важное.

Именно сегодня оно должно было получиться, сейчас, в тишине квартиры. Она протерла пол влажной тряпкой, расстелила коврик и села.

Мягко светилась на тумбочке прикрытая абажуром лампа. Поблескивала в полумраке деревянная резьба книжного шкафа, бережно сохраненного с прошлого века.

Многоуважаемый шкаф!

Это был он.

За его стеклами стояли старинные книги с дарственными надписями и пометами на пожелтевших страницах, книги друзей, дальних родственников, цвет русской мысли. Иногда в них встречались засушенные цветы и травы. Конечно, были и современные, и детские книжки.

Напротив шкафа отсвечивало старинное зеркало "на семь свечей".

Это означало, что при поднесении зажженой свечи в нем отражалось семь языков пламени. Оно было светлым, нисколько не помутневшим, лишь по уголкам, у скосов, разбежались черные паутинки. Сколько прекрасных лиц отразило оно на своем веку! Зеркало имело столик на четырех ножках в виде звериных лапок, покрытых когда-то позолотой.

Два пейзажа и автопортрет юной Агнессы украшали стены.

Тут же висел на плечиках новый, с иголочки, сарафан с жемчужинами внутри цветочков, которые она вышивала сегодня днем. Агнесса всегда вешала перед собой готовые вещи, чтобы полюбоваться на них и остыть, разлюбить, чтобы и сама работа остыла и не тянулась к ней.

Темой вечера была Валентина.

С некоторых пор Агнессу беспокоила явственная уязвимость ее перед властной хозяйкой "Каскада". Словно бы происходило вторжение в пространства души Агнессы, и она будто отступала все дальше и дальше. Стали задевать и оставлять болезненный след колкие замечания директрисы; а раскрытая дверь кабинета, из которой Валентина наблюдала сотрудников, действовала, словно поток уничтожающей власти.