Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Совсем небольшой процент из тех, кто бежал, изначально располагал средствами. Только 1,7 % из таких относят историки к действительно зажиточным крестьянам. Начиная новую жизнь, они не только ставили дома, но и приобретали скот, лошадей. А вот разбоем занимались примерно 3 % сбежавших. То есть насиженные места редко покидали благополучные люди. В основном на поиск лучшей жизни людей толкала нищета и плохое обращение. Вспомним парикмахера Салтыковой, который два года провел в крошечной комнатке!

С беглецами не церемонились. Их воспринимали как воров, покусившихся на чужое. Нередко после возвращения продавали. Раб взбунтовавшийся переставал пользоваться доверием, его следовало как можно скорее сбыть с рук. И только если речь шла о возвращении сотен крепостных, тогда карающая длань могла и не настигнуть беглецов. Наказать одного-двоих – по силам. Четыре сотни беглецов становились уже проблемой. Проще было распределить их по дальним угодьям и занять другой работой, чем тратить время на разбирательство с каждым.

Вот и помещики Яньковы с большой радостью расстались со своей беглой: они продали ее за 25 рублей соседу-однодворцу. Несколько раз девка уходила от них, после чего попадала в острог и силой возвращалась к хозяевам. Когда ее приводили в деревню, исхитрялась найти возможность, чтобы напиться, и заново готовила побег. Но по удивительному стечению обстоятельств именно эта «негодная девка» приглянулась торговцу рыбой. Куда она делась после продажи – неизвестно.

Глава 11 «Кличут Малашкою»

Фамилии на Руси появились не сразу. У крепостных – вообще в самую последнюю очередь, в 1861 году. До того момента их называли просто: имя, к которому присоединялось имя отца. Ваньку Каина обозначали в документах Иваном Осиповым лишь потому, что Осипом звался его отец. Также и с крепостной актрисой Екатериной Семеновой – ее официальным родителем записан был дворовый Семен (но мы-то с вами знаем, что это не так). Отсюда и «фамилия».

Но поначалу фамилии обрели выходцы из Великого Новгорода. Это они еще в XIII веке назывались совсем по-европейски: Никифор Радятчин, Твердислав Моисеевич, Гаврила Кыянинов. Мы знаем об этом благодаря летописцам, которые подробно записали павших в легендарной Невской битве.

Сподвижники князя Александра Невского сплошь носили имена и фамилии. Например, Михаил Прушанин, от которого пошли сразу несколько боярских родов. Среди потомков Михаила – представители древнего рода Шеиных, из которого вышел первый русский генералиссимус Алексей Семенович Шеин, и полководец Михаил Борисович Шеин, который руководил обороной Смоленска, когда город обступили польские войска в 1609 году…

Фамилии новгородцев давались по-разному. Черным могли назвать носителя шапки темных волос или смуглого лицом. А Данилко Писцев, убитый в 1316 году, по данным летописца наверняка считался сыном писца. В 1327 году в Орду был отправлен Федор Колесница – происхождение этой фамилии даже не нужно объяснять. А Иван Сила, с большой вероятностью, был человеком могучего роста или же так выглядел его отец.

Князья и бояре часто носили «фамилию» по их основателю. Рюриковичами стали называть потомков Рюрика далеко не сразу. Вот почему многократно растиражированное письмо княжны Анны Ярославны[50], ставшей французской королевой, является не иначе как историческим фейком. Дело в том, что Анна в этом послании подписывает его как «Анна Рюрикович», чего в XI веке быть просто не могло. Вот это «странное» письмо: