Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Царю Федору Борисовичу не хватало мудрости и прозорливости. Он не сумел разглядеть, что среди его собственных родственников зреет заговор. Что те, на кого он думал полагаться, ведут двойную игру. Поэтому-то правление младшего Годунова продлилось не больше семи недель: самозванец вошел в Москву и стал именоваться царем Дмитрием Иоанновичем.

Узурпатор выдавал себя за младшего сына Ивана Грозного, Дмитрия, который погиб в Угличе 15 мая 1591 года[74]. А Богдан Бельский, тот самый, что был возвращен Федором Годуновым, громко рассказывал, как лично спасал мальчика. Шестнадцатилетний царь этого уже не слышал: его вместе с матерью уже устранили. Сохранили жизнь только молодой царевне Ксении, которую Лжедмитрий взял в наложницы. Вдоволь наигравшись с дочерью Бориса Годунова, узурпатор отправил царевну в монастырь, где она приняла постриг.

Но век самозванцев, как и кавалергардов, недолог. Спустя год Лжедмитрию донесли: готовится мятеж. Однако царь и великий князь только махнул рукой. Он был занят пышными свадебными торжествами – брал в жены Марину Мнишек. И эта беспечность дорого стоила ему, потому что князь Василий Шуйский на самом деле был готов действовать. Ночью 17 мая ударили в набат – и начался переворот. Лжедмитрия убили очень быстро, а государем провозгласили Василия Шуйского.

Третья династия на русском троне за короткий срок! Известия о чехарде, происходящей в Москве, докатывались до глубинки, обрастая слухами и невероятными подробностями. Никто не мог в точности сказать, действительно ли был убит Лжедмитрий. Однажды ведь уже приходили вести: царевич Дмитрий – жив! Теории заговора были крайне популярны, и снова понесся шепоток: «Да нет же, сын Ивана Грозного еще здравствует!»

Не было понятно, отчего царем стал Шуйский. При всем его княжеском происхождении находился он от трона далеко. И в среде знати возникло вполне понятное возмущение: а почему не мы? Не любой из нас? Если уж выбирать царя – то сообща, а не горсткой вооруженных людей в Москве! Все это создавало благодатную почву для новых бунтов, для восстаний. И они не заставили себя ждать.

В отличие от Хлопка, который занимался исключительно грабежами, новые восставшие преследовали совсем другие цели. Они были настроены свергнуть Василия Шуйского, забрать власть себе:

И примем Москву, и потребим живущих в ней, и обладаем ею, и разделим домы вельмож и сильны, и благородныя жены их и тщери примем о жены себе».

Среди восставших был и Иван Болотников, холоп князя Телятевского. Его отряд, поначалу малочисленный, постоянно пополнялся за счет новых сбежавших холопов. Кормить эту орду было нечем, и начались нападения на помещичьи угодья. В этом вопросе люди Болотникова оказались ничем не лучше, чем сообщники Хлопка.

В прошлом, государь, году, – писали челобитную помещики Сухотины, – отца нашего Денисья воры убили з башни, и… все розграбили». Речь шла о том самом 1606-м. Взбунтовавшиеся холопы действовали жестоко.

Царь направил свои войска на подавление смуты, но в августе 1606 года удача была не на его стороне: сначала потерпел поражение воевода Трубецкой, а затем Воротынский. У Болотникова к тому времени была целая армия, сумевшая подчинить себе Коломну. Осенью княжеский холоп уже осаждал столицу. Такой дерзости от него никто не ожидал.

Эта осада началась осенью 1606 года, но историки спорят о точных датах. Подсказкой может быть «Повесть о чудесном видении протопопа Терентия», где говорится о том, что с 14 октября и по 19-е число по всем храмам пели молебны и молились за царя, «чтобы Господь Бог отвел от нас праведный гнев свой, остановил междоусобную брань, установил мир и спокойствие во всех городах и концах Московского государства». Стало быть, в середине октября ситуация стала совсем напряженной.

Кроме болотниковских холопов, против царя Василия в тот момент сражался и Филипп Пашков, по прозвищу Истома. Он происходил из дворянского рода и успел послужить Лжедмитрию, бился под Серпуховом с отрядом Кольцова-Мосальского и разбил его. Но… в решающий для этой войны момент два предводителя не сумели договориться.

Союзниками в настоящем смысле этого слова они никогда не были. Все свои поступки совершали не сговариваясь. И у стен Москвы каждый мог претендовать на главенствующую роль. С Пашковым шло дворянство, с Болотниковым – холопы. И люди Истомы посматривали на простых мужиков свысока. Лучшим для них было бы объединиться, но тогда один должен был признать лидерство другого. А уступать главари не собирались.