Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

В ней он работал с еще большим воодушевлением, чем прежде: писал портреты знакомых, домочадцев графа. Его кисти принадлежит огромное полотно, изображающее семейство Ираклия Моркова. Каждая из шести фигур примечательна по-своему: там и юношеские надежды, и любопытство, и откровенная скука, и барская снисходительность. Развалившаяся фигура в центре – граф и хозяин, с орденами и псом у самых ног. Белой собаке следовало бы изображать смирение, но видно по ней: еще секунда – и убежит! Как сам художник, которому мечталось о свободе.

О Тропинине узнали и стали говорить: «У Моркова во владении – настоящий Тициан!» Посыпались заказы. Сгоревшая Москва заново отстраивалась, наряжалась, становилась еще большей щеголихой, чем прежде. Требовались новые предметы интерьера, картины взамен тех, что пропали в большом московском пожаре… Тропинин был нарасхват. Каждая знатная дама, единожды увидавшая женский портрет его кисти, сразу делала заказ. Наконец в «Отечественных записках» упомянули о Василии, не позабыв добавить, что учился он в Академии художеств.

Но положение вещей не менялось. Графу твердили: надобно отпустить живописца. Человек с такими данными должен шагать вперед! Очевидно же, что это не просто рядовой мастер – этот человек прославит Россию! Однако Морков упорно игнорировал призывы освободить Тропинина и лишь в мае 1823 года дал ему вольную. Одному! Сын и жена оставались крепостными графа.

Он решил оставить семью в заложниках у Моркова и сразу отверг предложение жить в графском доме, как прежде. Теперь он рвался к свободе с удвоенной силой. Сразу обратился в Академию с просьбой присудить ему звание художника. На суд представил несколько полотен, в том числе свою знаменитую «Кружевницу». Тропинину дали «назначение в академики».

Теперь он сам мог выбирать, за какой заказ браться. Но поначалу не отказывал никому – нужны были деньги на освобождение семьи. Сергей Соболевский, друг Пушкина, попросил написать портрет поэта, и это произведение единодушно сочли одним из лучших изображений «солнца русской поэзии»[85]. Писал Тропинин и портреты своих друзей, а изображение Карла Брюллова он выполнил из чувства огромной симпатии и восхищения живописцем. Тропинин не ревновал к чужой славе.

В 1828 году, после смерти графа Моркова, семья Василия получила вольную. Тропинин был счастлив, его жизнь теперь обрела новый смысл. Он стал заниматься с учениками, он представлял свои работы на выставках. Арсений Тропинин пошел по стопам отца – он тоже был принят в художники «по живописи портретной». Но такой же известности, как отец, добиться не смог.

Нежные, задумчивые лица, затаенный смех в уголках глаз – портреты Тропинина всегда удивляли своей невероятной живостью, подлинной естественностью. Нет статичных фигур, все словно замерли на мгновение, чтобы взглянуть на художника, а затем снова заняться своим делом: расставлять тарелки на столе, доделать тонкое кружево, вышить золотом картину. Он писал ямщиков и актеров, мальчиков за работой, купчих и малороссийских красавиц. Шедевры Тропинина и по сей день украшают залы Третьяковской галереи и Русского музея.

В 1855 году художник овдовел. В Наливковском переулке приобрел домик, где и прожил последние два года своей жизни. Арсения не стало в 1885-м, но его творческая судьба, к большому сожалению, намного короче.

Очень недолгой оказалась и жизнь бывшего крепостного, художника Петра Соколова. Родившийся в имении Голицыных в 1753 году, он получил свободу в десять лет (была версия, что хозяин поместья не просто так благоволил к ребенку, а был его отцом). Это позволило ему совершенно свободно поступить в Императорскую академию художеств и стать учеником знаменитого художника Дмитрия Левицкого[86]. Талантливого юношу поощряли и затем отправили учиться в Италию. Не случайно среди полотен Соколова так много античных сюжетов – обожаемых мастерами Возрождения. В двадцать семь Петр уже преподавал, а одиннадцать лет спустя он скончался. «Это большое дарование покинуло наш мир слишком рано», – говорили современники.

Мало кто знает, что и Казанский собор в Санкт-Петербурге – это тоже творение крепостного. Художник и архитектор Андрей Воронихин выиграл невероятный конкурс, победив лучших творцов того времени. Безусловно, в этом поспособствовала и удача. Но без таланта Воронихина получить заказ на проект было бы просто невозможно.

Его путь к славе начался далеко от Петербурга, ведь родился Андрей Никифоров – крепостной графа Строганова – 17 октября 1759 года в Новом Усолье, на Урале. Как и Тропинин, он еще в детстве начал рисовать, и получалось у мальчика так хорошо, что граф отправил его учиться в Москву.

Когда стало очевидным, что у своих педагогов Андрей больше ничего не может перенять, он перебрался в Петербург. Во дворце графа он прожил еще семь лет, создавая для Строгановых живописные произведения. Но в 1786-м крепостной получил вольную и с документами на имя Андрея Никифоровича Воронихина поехал в Европу.