Крепость Рущук. Репетиция разгрома Наполеона

– К Павлуше поеду, в госпиталь.

Наступившая осень зарядила продолжительными моросящими дождями. Но войска позаботились о землянках и других укрытиях, где можно было просушить одежду, попить горячего чаю, а то и фруктового сбитню, благо края южные, урожаи в садах хорошие, от продавцов отбоя нет, цены доступные, лишь бы взяли.

Майора Бибикова отправили санитарным обозом в Бухарест, к Варламу, под присмотр дочери Михаила Илларионовича и кузины Павла.

Генерал не хотел терять дружбы с Варламом, надеялся использовать влияние боярина на местную знать в своих интересах. С племянницей пусть разбирается сам. Тем более если удастся уговорить визиря поместить его бедствующую армию на постой в деревни, то продуктов в деревнях надолго не хватит. Придётся просить Варлама дополнительно организовать поставку продуктов. Да и русской армии может не хватить запасов при затягивании осады.

Ситуация на острове и занятом плацдарме складывалась трагично. После побега Ахмет-паши в крепость сообщение через Дунай перекрыли полностью. Запертая армия голодала. Поели практически всех коней. Болезни усугубились. Каждый день люди умирали десятками. Численность турецкой армии быстро сокращалась. Но Ахмет-паша инициативы не проявлял. В Стамбул слал бодрые доклады. Сообщал, что русские под его полным контролем. Готовится к решающей схватке.

Затянувшаяся ситуация беспокоила не только главнокомандующего – и Петербург проявлял нетерпение. Требовали действий. На западных границах ситуация становилась всё мрачней. Наполеон стягивал силы всей Европы. Он ждал прибытия испанских отрядов.

Главнокомандующий русской армией Барклай де Толли, находясь в Смоленске, тоже требовал усиления своей армии. Но свободных резервов не было. Надежды на скорое разрешение запутанной ситуации на Дунае не предвиделось. К Александру I поступали настоятельные предложения срочно сменить командующего Дунайской армией. Но Александр тянул, хотя был изрядно раздражён вялыми действиями Кутузова. Тем не менее не поднималась рука подписать подготовленный приказ о снятии Кутузова.

Высказывали Кутузову своё недовольство и подчинённые ему генералы. Все устали от неопределённости. Требовали принятия мер. В Петербург шли письма с нелицеприятными оценками действий, а вернее – бездействий Кутузова. Обвиняли в излишней осторожности и пассивности, даже в трусости.

Михаил Илларионович тянул время, выжидал. Время проводил тихо, скучал. Требовал от командиров проведения постоянных тренировок, передислокации подразделений, ведения беспокоящего огня по позициям противника.

Особенно беспокоило удалённое расположение отряда Маркова. Требовал от него постоянных рейдов казаков по тылам противника. Боялся подвоха от гарнизона крепости и со стороны Шумлы. Но Марков и сам понимал уязвимость своего положения. Постоянно вёл обзорную разведку вблизи лежащих окрестностей. Доходил до Шумлы.

Уже неделю полусотня казаков совершала скрытный рейд по тылам противника. Караулили дорогу, вдруг движение какое произойдёт. Стереглись от постороннего взгляда. Непростое это дело – быть в дозорном рейде. Всё время под небом, без укрытия, без огня. Отдыхали попеременно в шалашах, в мокрых оврагах. Укрывались попонами, подложив сёдла под голову.

Сегодня отправился в дозор разъезд Тимофея Кручёного. С ним его давние товарищи Силантий Лиходед и Григорий Кожа. Двигались негустым перелеском. На опушке, где тянуло лёгким ветерком, почувствовали запах дыма. Остановились, прислушались. Вроде не жильё, собачьего лая не слышно, а дымом тянет. Разделились. Потихоньку двинулись по запаху. Когда потянуло дымом сильней – спешились, поползли по-пластунски. В низине обнаружили людей. Мужики в бараньих шапках, женщины, дети. У некоторых на руках совсем малые. В стороне стояло несколько гружёных телег и крытые полотном кибитки. Рядом паслись стреноженные кони.

Подползли ближе. Тимофей дал знак не двигаться, соблюдать осторожность. Потом разрешил Григорию немного приблизиться. Тот, нырнув в мелкий овражек, подполз. Замер. Слушал. Потом тихо отполз обратно. Скрылся в кустарнике. Тимофей, оставив наблюдать Силантия, направился к Григорию.

– Гуторят по-турецки, но не турки, одежда другая, – прошептал на ухо Тимофею. – Мы бачили таких людей, когда Кутузова сопровождали в Бухарест. Он с ними ещё гуторил, на их языке. И одежда схожая. Смотри, на ногах лапти из свиной кожи. Турки свинину не уважают. Долго сидеть не будут. Дальше пойдут. Мы с Силантием покараулим, а ты в сотню, доложи. Если что, пришлю Лиходеда.

Григорий, понятливо кивнув головой, пополз к лошадям.

Прошло время. Стало смеркаться. Люди с наступлением сумерек зашевелились, стали собираться. Впрягли в телеги лошадей. Собирали пожитки. Усадив женщин и детей в кибитки, двинулись в путь. Мужчины, понукая лошадей длинными камчами, подталкивая плечами гружёные телеги, вывели их из лощины. Растянувшись длинной колонной, отправились в путь.