Крепостная

Два дня назад, когда она, вся промокшая, вернулась в комнату, Груша очень долго сидела на кровати в оцепенении, напряженно размышляя над тем, что произошло в гроте. Осознание того, что внимание князя ей не примерещилось, вызвало в душе девушки страх. Как же ей хотелось больше никогда не встречаться с Урусовым, весь облик которого заставлял ее нервничать и ощущать себя в капкане. Она хотела сказать, что не желает его общества, не хочет говорить с ним и уже тем более не жаждет его поцелуев. И в гроте, как ей казалось, она отчетливо дала ему это понять.

Почти сутки она не выходила из своей комнаты, боясь вновь встретиться с Константином нос к носу. Ибо ощущала, что не сможет ответить князю тем же интересом или так же открыто воспротивиться ему. Да и сегодня она бы не вышла из своей комнаты, если бы после обеда Татьяна не пришла и властно не приказала собираться на раут к Жуковым. Груша, понимая, что не может ослушаться, заставила себя одеться и спустилась вниз. Но, едва увидев взор Урусова, когда князь вместе с остальными дожидался ее на крыльце, она осознала, что Урусов не только не сердится на нее за то, что она оттолкнула его в темном гроте, а, наоборот, как будто не заметил ее недовольства и вновь принялся раскидывать вокруг нее сети.

Когда они сели в коляску, Урусов уж больно властно попросил ее, чтобы она хоть на миг улыбнулась. Груша выдавила из себя улыбку, только чтобы угодить ему, и невольно краем глаза отметила высокую фигуру Елагина, который так и не ушел, а стоял неподалеку со своим жеребцом. Андрей смотрел в их сторону, и Груша ощутила, что ей до крайности неприятно оттого, что Елагин видит ее в компании князей и поручика. И всю дорогу до поместья Жуковых девушка несчастно вздыхала, чувствуя, что ей совершенно не хочется никуда ехать, а ее сердце так и рвется обратно в Никольское, туда, на парадный двор, где остался Елагин.

И теперь в доме Жуковых Груша скромно стояла в углу нарядной гостиной около бархатной портьеры, изнемогая от неприятного чувства неловкости, которое овладело ею с самого приезда в усадьбу. В начале вечера, пока все приглашенные дворяне прогуливались по парадной, гостиной и бальной зале, разговаривая и поздравляя именинницу, Груша скромно сидела в углу на бархатном диванчике, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда же все гости расположились в креслах, девушка, понимая, что она явно здесь лишняя, скромно отошла к окну, стараясь слиться с портьерой и не вызывать раздражения у гостей свои видом. Она видела, что Татьяна и Пазухин уселись рядом с четой Загряжских. А Константин Николаевич остался у камина недалеко от нее. Не прошло и минуты, как Груша заметила, что князь неумолимо и напряженно смотрит в ее сторону. Это нервировало ее. Она понимала, что он ведет себя вызывающе, выказывая чересчур большой интерес к ее персоне. Еще в начале вечера к Урусову то и дело приближались то одна, то другая дамы, которые присутствовали на вечере. Но князь, быстро приветствуя их, оставлял без внимания их призывные речи и завлекающие взгляды.

Итак, начались фанты. Женечка, довольно хлопая в ладоши, непременно комментировала похвалой каждый фант. Выступали для именинницы в основном молодые холостяки, которых в гостиной было около дюжины. Первым исполнил свой фант прапорщик Федоров и прочитал стих на любовную тему. Затем господин Засецкий сыграл на рояле легкую польку, а Александр Еропкин просвистел кадриль, подражая соловью. Во время исполнения фантов, молоденькая Жукова медленно обмахивалась веером и придавала своему лицу милое выражение.

Прелестную рыжеволосую красавицу Женечку обожали практически все молодые дворяне уезда. Жукова знала, что и нынче она королева бала в своем шикарном белоснежном платье с огромным вырезом, который обнажал почти половину высокой груди. Все взоры были устремлены на нее. Мужчины расточали девушке нескончаемые комплименты, а она, как истинная кокетка, смеялась и наслаждалась вниманием. Однако Евгению немого раздражала крепостная Аграфена, тихо стоявшая у окна, которую везде с собой возила княжна Урусова. Женечка чувствовала в молоденькой крепостной красавице соперницу, потому что Груша была не просто красива, а завораживающе красива. Даже сейчас в простом атласном светлом платье, с простой прической в виде короны, Груша выглядела до того очаровательно и прелестно, что Жукова то и дело бросала недобрые завистливые взгляды в ее сторону. К тому же у Аграфены был красивый сладкий голос, и молодая Евгения не раз видела, какими алчными взорами смотрят на Грушу некоторые мужчины. Только то, что девушка была невольной, удерживало их, хотя в тайне многие желали бы иметь эту яркоглазую прелестницу с волосами цвета светлого меда рядом с собой. Однако осуждение общества было безжалостно, и дворяне опасались открыто проявлять свои чувства к крепостной девушке.