Крепостная

Женечке очень нравился князь Константин Урусов. Она повстречалась с ним этой весной на одном из балов еще в Петербурге, едва князь вернулся из-за границы. Восхитительный, импозантный, высокий, элегантный, опасный, богатый и невероятно красивый, он довольно быстро завоевал сердце молодой Жуковой, хотя и держался на расстоянии. Его бравая военная карьера в прошлом и слава большого любителя женщин будоражили девичий ум Евгении, а немолодой возраст, искушенность и некая надменность лишь придавали ему шарма в ее глазах. Однако князь Урусов был одним из немногих мужчин, которые на очарование Женечки не обращали никакого внимания. Она не знала, как его привлечь к себе. Даже сейчас, когда уже прозвучала дюжина всевозможных номеров, Константин молчаливо стоял у камина и наблюдал за всем происходящим безразличным взором. Не выдержав, Евгения подошла к Урусову и, соблазнительно улыбнувшись, кокетливо спросила:

— Дорогой князь, я бы очень хотела увидеть и ваш фант.

Женечка взволнованно посмотрела в серебристые дивной красоты и притягательности глаза князя, окаймленные черными густыми ресницами. Невозможно эффектный в своем красно-голубом гусарском мундире, Константин скорчил недовольную гримасу и перевел взгляд на Евгению.

— Но я не намеревался, — начал, растягивая слова, Урусов, совсем не горя желанием участвовать в этом смехотворном конкурсе.

— Исполните нам что-нибудь на гитаре, вы так дивно поете! — не унималась Женечка.

— Я не в голосе, — заметил он, уже колеблясь.

— Прошу вас, Константин Николаевич, ради меня, — настаивала девушка.

Урусов понял, что Жукова не оставит его в покое. Вдруг в его памяти всплыл романс, недавно им услышанный.

— Ну что ж, извольте, — безразлично вымолвил он.

Константину подали гитару, и он, выйдя на середину залы, сел на предложенный ему стул, чуть пододвинув его ближе к окнам. С этого места ему было очень хорошо видно Грушу, которая стояла от него в пяти шагах. И Урусов отчетливо созерцал ее необычные чарующие глаза. Она безмолвно стояла у окна в своем милом светлого орехового оттенка платье и казалась ему невозможно прекрасной. Устремив на Грушеньку горящий взор, князь провел длинными пальцами по струнам, и запел мягким проникновенным баритоном:

Тебя встретил я, мою милую,
И не надо мне воли прежних дней.
Сердце ожило с новой силою,
Для тебя оно бьётся вновь сильней.
Ты взгляни на меня,
Ты порадуй меня,
Моя милая!

Забыл горе я — долю трудную,

И прошла тоска, забыл всё с тобой.
Снова кажется жизнь мне чудною,
Сердцу весело — счастлив я душой.
Улыбнись же ты мне,
Рвется сердце к тебе,
Ты — прелестная!

Груша поразилась тому, какой у князя Урусова красивый сильный баритон. Его голос как будто обволакивал и завораживал. Девушка отчетливо видела, что его большие серые глаза устремлены на нее. Его взор — темный, горящий, алчный — проникал в самую глубину ее существа. Он не спускал с нее взгляда, все сильнее и звучнее выводя голосом нужные ноты. Груша невольно задрожала, инстинктивно ощущая, что слова романса, который исполнял Константин, были обращены именно к ней. Смутившись, она опустила глаза в пол и спрятала руки за платьем.

Всё глядел бы я в очи синие,
Сердцу много в них наслажденья есть,
В них горит любовь непритворная,
Непонятны им ни обман, ни лесть.
Скажи, друг, мне «люблю»,
Утешь душу мою,
Ненаглядная!

Слова романса Груша уже читала в одном из сборников и даже какое-то время назад пыталась разучить его. И оттого прекрасно помнила, что пелось там о карих очах. И отчего Урусов поменял на «очи синие», она не понимала. Однако ответ немедля появился в ее мыслях, и девушку охватил неприятный озноб. Не иначе как ее сине-фиолетовые глаза он имел в виду. Едва она вновь подняла на него взор, как столкнулась с давящим, поглощающим взглядом.

Смотришь ласково, улыбаешься, —
Так легко, легко на душе моей!
Скажешь слово ты — как ласкаешься,
Сердце б отдал я тебе вместе с жизнью всей.
Поцелуй же меня,
Подари ты меня,
Моя душечка!

Когда последний аккорд князя замер на струнах гитары, Женечка громко захлопала в ладоши и воскликнула:

— Ах, князь! Разве найдется второй человек, подобный вам! — Жукова подбежала к небольшому столику и, схватив красиво завернутый сверток, вновь вернулась к Константину. — Первый приз ваш! — воскликнула она.