Крепостная

— Вы что же, отказали ему? — выпалил в эйфории Елагин, остановив замирающий от счастья взор на ее глазах. Андрей прекрасно понял, отчего так взбеленился Урусов. Наверняка на прогулке девушка отвергла домогательства князя. И он, естественно, решил отомстить ей, приказав Груше работать прислугой в доме. Девушка вмиг смутилась, осознавая, что Елагин, хоть и не знал всех подробностей, но правильно разгадал их отношения с князем.

— Да, — тихо вымолвила она, с нежностью глядя в его глаза.

— Вы… вы… такая молодец, Грушенька! — произнес молодой человек воодушевленно и ласково. Груша увидела, как на его лице впервые за последнюю неделю появилась добрая улыбка, которую она так любила. Его глаза словно нежили и ласкали ее своим лазоревым светом. Елагин, склонившись к девушке, порывисто схватил ее руку и поцеловал пальчики. А уже через минуту вдохновенно вымолвил: — Вы все правильно сделали… — Они не могли оторвать взглядов друг от друга, и Груша как-то печально улыбнулась. Андрей облегченно выдохнул, теперь зная, что она вовсе не жаждет пристроиться содержанкой при Урусове, как говорила Прошка. Ощущая, как душа поет от счастья, молодой человек осознал, что может вновь привлечь сердце девушки и сделать ее своей женой. — Ничего не бойтесь, все будет хорошо, — подбодрил он. — Дождитесь, пока я не вернусь…

Хотел сказать что-то еще, но на лестнице появилась княжна Татьяна. Увидев Елагина внизу, стоящего спиной к ней и беседующего с Грушей, княжна визгливо окликнула:

— Андрей Прохорович!

— Дождитесь меня, и мы непременно обо всем поговорим, — быстро прошептал молодой человек Груше и, бросив последний ласковый взор на девушку, обернулся к Татьяне, которая уже почти спустилась к ним. — Слушаю, Татьяна Николаевна, — нахмурившись, произнес Елагин.

Княжна надменно взглянула на него и тоном, исключающим любое возражение, спросила:

— Вы проводите меня до вокзала?

— Как прикажете, — ответил недовольно Андрей и последовал за княжной на улицу.

Груша проводила молодых людей взглядом и, тяжело вздохнув, вошла в кабинет.

Князь Константин сидел за письменным столом и стучал тупым концом пера о деревянную столешницу, покрытую дорогим сукном.

— Наконец-то! — прошипел Урусов, уставившись холодными злыми глазами на вошедшую девушку. — Закрой дверь! Чего встала? Пройди.

Услышав ядовитый тон князя и его обращение на «ты», Груша задрожала, понимая, что он действительно сильно разозлился. Она послушно закрыла дверь и прошла вперед на несколько шагов. Константин смерил ее стройную ладную фигурку злобным взглядом.

— Значит так, — начал он. — Я вижу, что моя мать и сестра избаловали тебя. Ты все время бездельничаешь. А, насколько я помню, ты крепостная! — он заводился все сильнее, и его взор уже просто пылал бешенством. — А крепостные должны отрабатывать свой хлеб. Так вот, с этого дня ты будешь работать в этом доме, как и все. А именно, приносить мне по утрам завтрак, чистить одежду, прислуживать, прибирать в моих комнатах, а в остальное время помогать на кухне Матрене, ну и исполнять другие мои поручения. Агафья тебе все объяснит.

— Как прикажете, Константин Николаевич, — ответила Груша и, нервно кусая губы, опустила глаза в пол.

— Немедля пойдешь в мою спальню и приберешь там. После отправляйся на кухню на помощь к Матрене. А вечером после ужина в музыкальной зале будешь играть для меня на рояле. Поняла?

— Да, — кивнула Груша, боясь даже поднять взор на Урусова. Еще никогда она не видала князя в таком недовольном настроении. Весь прошедший месяц он был вежлив с ней, учтив и даже иногда нерешителен. А сейчас она будто увидела другого Урусова: клокочущего, неприятного и злого.

— Ступай и скажи Агафье, пусть обед накрывает, — приказал он.

Груша кивнула и быстро вышла из кабинета.

— Если бы только он навсегда отослал меня на кухню, — шептала девушка, поднимаясь по широкой лестнице. — Я бы только рада была, что не надо будет постоянно находиться в поле его зрения.

В открытой коляске, которая следовала по проселочной дороге, Татьяна занимала место напротив Елагина. Княжна, распрямив плечи и придав своему телу наиболее соблазнительную позу, призывно смотрела на управляющего страстным взглядом и пыталась завязать разговор. Елагин, недовольный тем, что княжна настояла, чтобы он сидел в коляске напротив, а не с извозчиком, почти не слушал.

— Андрей Прохорович, как вы думаете, стоит нам дальнюю часть парка переделать на англицский манер? — спросила томно княжна. — Вы слушаете меня? — окликнула она его.