Крепостная

Елагин мрачно смотрел перед собой и думал о своем. Перед его глазами до сих пор стояли Груша и князь Константин, когда они отправлялись на прогулку. В гнусных намерениях Урусова Андрей не сомневался. Но вот Груша? Сможет ли она противостоять напору князя и не стать его любовницей? Андрей понимал, что князь всерьез раздосадован отказом девушки и оттого сослал ее на кухню. Но она лишь слабая, беззащитная пташка. Если бы он мог остаться в усадьбе еще хотя бы на пару дней и поговорить по душам с Грушей, как уже давно этого хотел. И если бы она захотела, Елагин взял бы ее под свою защиту и обручился с ней. И уже тогда Урусов, возможно, оставил бы свои развратные желания относительно нее. Елагин прекрасно знал, что князь никогда не женится на Груше. А он, Андрей, уже через месяц мог бы стать ее мужем и по праву оберегать Грушу от всех этих надменных развратных господ.

— Андрей Прохорович, — уже сердито произнесла княжна, раздосадованная тем, что Елагин не обращает на нее внимания и всю дорогу смотрит куда-то в сторону.

Елагин перевел на Татьяну яркие голубые глаза и произнес:

— Вы что-то спрашивали, Татьяна Николаевна?

— Я думаю по-новому устроить парк, разбить прямые дорожки, установить фонтан с мраморной статуей.

— Извините, княжна, — заметил напряженно Андрей. — Но было бы лучше построить школу для крестьянских детей.

— Школу? — спросила, скорчив мину, княжна.

— Да. Вы представляете, скольких детей можно будет обучить грамоте? Это будет воистину доброе христианское дело.

— Даже не знаю, — замялась Татьяна, не горя желанием строить школу для крепостных. Но она не хотела показаться дурной хозяйкой в глазах Андрея и поэтому быстро перевела разговор на другую тему: — Когда вы собираетесь в Чубарово? Сегодня я видела Федора, он сказал, что еще вчера привез кирпич.

— Завтра поеду, — сухо ответил Андрей.

— А я думаю, вам стоит отправиться немедленно, непременно сегодня. Как вернетесь с вокзала, так сразу и поезжайте.

— Татьяна Николаевна, — хмуро произнес Елагин, начиная закипать. Эта молодая избалованная княжна совсем не считалась с чужим мнением и вела себя как взбалмошная девица, слыша только себя.

— Сегодня же. И даже не вздумайте ослушаться меня. Я все равно от дворовых все узнаю и буду ох как недовольна вами! — с угрозой вымолвила Урусова, ревниво боясь, что Андрей вновь попытается встретиться с Грушей. От злобы она перекосилась, и молодой человек отметил, что бледное невзрачное лицо княжны стало вовсе неприятным и некрасивым. — Я вернусь из столицы недели через три-четыре. И хочу, чтобы к моему приезду вы закончили с восстановлением церкви! Вы поняли меня, Андрей Прохорович?

— Все я понял, — пробубнил Елагин, отворачивая от княжны лицо, не в силах смотреть на эту желчную эгоистичную неприятную девицу, которая волею судьбы стала его хозяйкой, и которой он должен был теперь подчиняться, чтобы не остаться без куска хлеба.

Глава III. Противостояние

После господского ужина Груша, одетая в невзрачное серое платье из простого сукна, вошла в музыкальную залу. Константин, вальяжно развалившись в кресле, курил сигару. Оглядев с ног до головы девушку, он нахмурился.

— Явилась, — сказал он холодно. — И что это за жуткий наряд на тебе, позволь спросить?

— Вы же распорядились, чтобы я помогала на кухне, так жалко красивые платья марать, — начала оправдываться Груша. Однако девушка, одевшись столь неприглядно, преследовала еще и другую цель — охладить своим невзрачным видом страсть князя.

— Убираться будешь в этом платье. А вечером больше не смей надевать подобные мрачные наряды. Пойди и переоденься, да побыстрее! И только попробуй надеть что-нибудь некрасивое. Твое дело — ублажать хозяев и доставлять своим видом им удовольствие. Разве тебе зря покупали изысканные дорогие туалеты? Ступай и не заставляй меня ждать! — закончил он, повышая голос.

Груша почти выбежала из гостиной. Когда она дошла до своей комнаты, у нее на глазах появились слезы. Переодевшись в серебристое платье с белыми кружевами, она вновь вернулась в гостиную. Князь критически оглядел ее при входе и приказал сесть за рояль.

— Что бы вы хотели услышать? — спросила Груша, чувствуя на себе обжигающий взгляд Урусова. Он сидел в кресле, сбоку от нее, недалеко от двери.

— Сама выбери что-нибудь, — велел он. — Да пой как следует, а то накажу.

Спустя час в комнату вошла Агафья и, поставив поднос с чаем на стол, покинула гостиную по приказу Константина.

Груша чувствовала себя как на раскаленной сковородке под испытывающим неотрывным взором Урусова и пыталась придать своему голосу спокойное плавное звучание. Руки ее тряслись, а голос то и дело срывался.

Довольно лаская девушку взглядом, Константин представлял непристойные сцены с участием Груши: вот он раздевает ее, ласкает ее тело, целует губы.

— И почему я раньше не поставил ее на место? — прошептал он себе под нос. — И чего ходил, вздыхал, да искал с ней встреч? — он усмехнулся своей недавней глупости.

— Вы что-то сказали? — Груша прервала игру и обернулась.