Крещение Новгорода. Часть 2

– Дружбу предлагает, представляешь, – дивился Василий, – говорит, колдуны и тебе, и мне поперёк горла стоят, давай объединимся и вместе их одолеем. Предлагает встретиться на восточном берегу Ильмень-озера.

– Нельзя Вахрамею верить, – молвил Костя. – Вспомни Кощея, вспомни Леона.

– Я помню, – отвечал ему Василий, – но сейчас нам нужно о другом подумать. А именно, о том, какой следующий шаг сделает Добрыня? В том, что будет следующий шаг, я не сомневаюсь. Он меня никогда не простит теперь. Вече зимой никто собирать не будет, это даёт ему время. После нового года будут выбирать нового тысяцкого, и до той поры Добрыня должен что-то придумать, чтобы помешать мне занять это место.

– Один Бог знает, что там у него на уме, – отвечал лишь Костя.

– Я знаю, что у него на уме. Он попытается объявить меня предателем. Мол, раз у меня чародейка живёт, значит, я тайно поддерживаю колдунов.

– Честно признаться, Вася, думаю, ведьма эта тебя сильно портит. Нехорошо ты с ней живёшь, не по-христиански, а я вижу, что ты уже привязался к ней.

– Эх, Костя, Костя, – вздыхал в ответ Василий, – ты посмотри, ещё половина Руси живёт не по-христиански. В городах-то многие язычники, а в хуторах так почти все. Сразу это всё не изменить, тут нужно время, много времени.

– Ты не простой человек, ты воевода богатырей. Тебе-то как раз такая греховная связь в первую очередь запрещена.

– Да нет ещё никакой связи, Костя, уймись ты. В общем, что я думаю. Чтобы опередить Добрыню, нужно нам собраться, и всех колдунов перебить. Их осталось всего два клана. Один – клан Змея, пропадает неизвестно где, другой, клан Огненного Быка, обитает на острове Руяне. Туда добраться можно, хоть и не просто. Тогда убиваем сразу двух зайцев. Благими делами я искуплю обвинения, что мне предъявили на суде, и в предательстве меня обвинить никто не сможет. И тогда, хочет Добрыня или нет, а я стану тысяцким.

– А для этого нужно объединиться с Вахрамеем? – язвительно спрашивал Костя. – Он же твоего отца убил.

– По приказу Добрыни. Боюсь, Костя, выбор у нас тут не велик, либо Вахрамей, либо Добрыня. Меж двух огней выбирать нужно тот, что меньше жжётся.

– Ну уж нет, – подскочил с лавки Костя, – Добрыня – наш князь – христианин. А Соловей – чудовище.

– Да сядь ты, успокойся, – улыбался Василий, – я же ещё ничего не решил, так просто рассуждаю.

И Костя хоть и нехотя, сел обратно на лавку. Вскоре он уже успокоился и забыв про предмет своей ненависти, рассказывал другу новости.

– Оля тут меня обрадовала, – вымолвил он, – я скоро снова отцом стану.

– Вот так? – улыбался Василий, – это дело нужно обмыть.

И с этими словами он достал кувшин разбавленного с мёдом вина. Неразбавленное Костя не любил, а точнее, боялся резко опьянеть и раздосадовать свою семью. Василий в тот вечер ушёл домой почти трезвый. Беспокойные мысли не оставляли его, в особенности одна из них – мысль о странном совпадении. Именно тогда, когда воевода стал всерьёз задумываться о том, чтобы найти Вахрамея для истребления нечисти, чародей словно почувствовал это и написал ему. Тут словно не хватало какого-то звена в цепи, которое превращало бы случайное совпадение в логичную последовательность. Кто-то намеренно надоумил Соловья написать это письмо, кто-то, кто знал о мыслях, беспокоящих Василия. Вдруг воевода остановился прямо посреди дороги. На улице было уже темно, но чувствовалось приближение весны: морозы были слабые, а темнело поздно. Василия же словно громом ударило. Всё это время он делился всеми своими мыслями только с одним человеком, и только у неё была причина связаться с Вахрамеем, которого она считала родным отцом. Как только воевода проговорил это мысль словами у себя в голове, он тут же двинулся вперёд, ускорив шаг. Войдя в дом, он тут же принялся разыскивать Алёну. Она ещё не спала, но всё же была удивлена намерению Василия непременно видеть её. Воевода же не знал, с чего начать, поэтому говорил о чём-то совсем другом, уводил разговор в сторону, в то время как чувствовалось, что он хочет сказать что-то важное.

– Ты как-то взволнован сегодня, – заметила, наконец, чародейка, – это из-за письма?

– Да, из-за него, – отвечал Василий. – Не могу взять в толк, как Вахрамей прознал про то, что я хочу его найти? Тут либо он как-то связан с тем злым духом, но на допросе дух не сказал про близкую связь, либо, кто-то доложил обо всём Вахрамею, кто-то, кто знал, кто-то, кто….

– Это я ему написала, – вдруг призналась Алёна.

– Ты? – будто бы удивился Василий, – но зачем?

– Ты знаешь, Вася. Я хотела помочь тебе, но я не хотела, чтобы Вахрамей был твоим врагом. Я сказала ему, что я его дочь, не наверное, а уже точно. Не знаю, поверил он мне или нет, но я взяла на себя смелость сказать, что ты ищешь его встречи и настроен дружественно. Рассказала о твоём намерении уничтожить колдунов. Видимо, он мне поверил.

Василий слушал это и не верил своим ушам. Но Алёна говорила с серьёзным видом, без тени усмешки, и лишь в конце своей речи она беспокойно наморщила лоб и положила ему руку на голову.

– Прости меня.