Крещённые небом

Этот звонок Карпухина, судя по воспоминаниям генерала Лебедя, состоялся в начале первого ночи. Готов ли он был выполнить приказ? При известных обстоятельствах, да. И лукавить тут не к чему. Но после решения офицерского собрания вопрос с повестки был снят. Командир понимал и то, что руководители «путча» управлять государством не смогут по определению. «В этой восьмерке, — отзывался о них Карпухин на исходе первой недели августа 1991-го, — нет сильных личностей. Поодиночке они ни на что не способны, только «кучей» они отважились на этот шаг. Поэтому я делал все, чтобы ничего не делать».

Наблюдая очевидную слабость ГКЧП, его нерешительность и безволие, многие люди в погонах поступали аналогично Карпухину. Самолеты с десантниками отчего-то сбивались с графика, шли в разнобой и садились не на те аэродромы. Подразделения полков смешивались, управление оказалось частично нарушено. Шла имитация действий, военные тянули время.

«Считаю, что в данной ситуации, — пишет в конце своей записки генерал Карпухин, — мной было сделано все возможное для решения этой проблемы мирным путем. Последовательные действия тт. Корсака, Ионова (генерал-майор В.Я. Ионов, заместитель начальника 15-го Главного управления КГБ — П. Е.), Бескова, командиров Группы «А», привели к единственно правильному решению и остановили побоище.

Готов за свои действия нести ответственность. Считаю, что специальные подразделения, войска должны быть законодательно избавлены от выполнения таких авантюрных решений.

В настоящее время я от командования группой отстранен. Прошу Вас оказать содействие в решении моей судьбы — либо уволить из органов КГБ, либо предоставить работу на другом участке, где я смогу приносить пользу».

После смерти ГКЧП (для маршала С.Ф. Ахромеева и министра внутренних дел СССР Б. К. Пуго она наступила в прямом смысле) Виктора Фёдоровича вызвал в Кремль временщик Бакатин — новый руководитель, пришедший на Лубянку, чтобы «исполнить волю президента» по уничтожению КГБ.

— Об этих событиях, — с горечью вспоминал Карпухин, — меня заслушивал Степашин, возглавивший в КГБ соответствующую комиссию. Довольно долго я отчитывался, часов восемь, наверное. Мои действия никакой политической подоплеки не носили. В смутные времена всегда что-то подобное происходит. На следующий день мне позвонили из секретариата Бакатина и сказали, что я приглашен в Кремль. Я пришел в приемную. Прождал минут сорок. Потом из бакатинского кабинета вышел Шебаршин и «успокоил»: «До выяснения обстоятельств тебя отстранили от должности командира «Альфы». Но ты не расстраивайся — меня тоже сняли». А Бакатин меня даже не принял. Не посчитал нужным даже разговаривать со мной, несмотря на то, что я все-таки генерал, Герой Советского Союза, и награды свои заработал не в кабинете…

Сохранился любопытный документ под названием «Заключение по материалам расследования роли и участия должностных лиц КГБ СССР в событиях 19–21 августа 1991 года». Он был подписан Бакатиным в сентябре 1991 года. О Викторе Фёдоровиче в нем сказано следующее: «По распоряжениям Крючкова В.А. и Грушко В.Ф., Агеева и Расщепова 17 и 18 августа привел в боеготовность личный состав группы, осуществлял подготовку спецмероприятий в отношении Президента РСФСР, проводил рекогносцировку в аэропорту «Чкаловский», в дачных комплексах «Сосенки» и «Архангельское».

По его команде группа «А» в количестве 60 человек выдвигалась 19 августа в район «Архангельского».

По указанию Агеева осуществлял подготовку штурма Группой «А» совместно с подразделениями Советской Армии и МВД СССР здания ВС РСФСР. С учетом сложившейся обстановки вокруг здания ВС РСФСР, отрицательного отношения личного состава группы и приданных подразделений, доложил Агееву о нецелесообразности проведения операции».

Как видим, никакого криминала. Но это мало кого интересовало. Решение по Карпухину было принято. Точка.

— Я вернулся в Группу, зашел к себе в кабинет. Состояние, конечно, было несколько подавленное. Взял в кабинете какие-то личные вещи, опрокинул стакан водки и уехал к отцу на дачу. Меня вывели за штат, в резерв управления кадров. Был в резерве довольно долгое время, какие-то смехотворные должности предлагали. Однажды какой-то капитан, мне совершенно неизвестный, начал меня учить, как жить. Я сказал, что в его советах не нуждаюсь, и написал рапорт: «В связи с сокращением кадров и выслугой лет прошу уволить в запас». Рапорт удовлетворили за 24 часа и потом еще полгода не могли решить, какую же мне пенсию платить. Ничего не платили…

ПО БОЕВОМУ УСТАВУ ПЕХОТЫ

О том, что захват дворца Амина был авантюрой, — говорить как-то не принято. Однако провал операции «Шторм-333» мог привести к тяжким для Кремля международным последствиям. Чтобы понять весь драматизм ситуации и ту роль, которую сыграл Карпухин в штурме Тадж-Бека, нужно начинать с вечера, предшествовавшего командировке в Афганистан, со слов Роберта Петровича Ивона, являвшегося на тот момент заместителем командира Группы «А».