Крест

Видимо, такие уж обстоятельства. Бюлль с женой стояли у входа в часовню. Инспектор Косс пришел вместе с начальником Неме. И тут подъехал он. За рулем был Рогер Петтерсон, сосед и друг Франке. Сам Франке сидел сзади, вместе с женщиной из полиции. Он сгорбленно встал у машины, пока женщина снимала с него наручники. Углубление на голове прикрыли толстой шапкой, а пальто жалко болталось на плечах. Рогер с женщиной проводили его до часовни.

Церемония началась, и Фредрик завел машину. Свернув на выезд, он увидел Томми и Сири. Томми побрился и расчесался, Сири — в длинном потрепанном пальто. Она держалась за руку своего спутника. Когда Фредрик проехал мимо них, ему показалось, что сумасшедший глаз Томми прикован к нему. Но всего на мгновенье. Через пару секунд Фредрик уже ехал по городу.

Глава 84

Как удивительна жизнь. Как нелепа.

Франке Нуре не смог нести свою часть ноши, когда гроб нужно было доставить к могиле. Для этого он был слишком слаб. Но он нес. Сначала у левого угла, после того как священник зачитал соболезнования приславших цветы. На мгновение носильщики остановились, не выпуская гроб из рук, перед тем как священник начнет шествие к выходу из часовни. Тогда-то Франке и посмотрел им в глаза. Друзьям Риты. Своим друзьям. Их друзьям. Они жгли его взглядом. Франке увидел мрачное равнодушие начальника управления Неме. Фальшивую улыбку инспектора Косса. Зачем они вообще сюда пришли? Утешить его сегодня, а завтра — присудить наказание? Кто он для них теперь? Простой воришка наркоты? Толкач, разбрасыватель навоза, пятно позора на груди их профессии?

Как удивительна жизнь. Как нелепа.

Когда на гроб посыпались смерзшиеся комки снега, послышался глухой стук. И Франке стоял и смотрел на нее сверху вниз. Всю свою осознанную жизнь он думал, что будет наоборот. Что однажды она опустит его в землю. Ведь это Франке вышибал двери. Это он, утерев пот, хватался за револьвер и охотился на подонков-насильников под кайфом. Это он расставлял ловушки для наркоманов, убийц и вымогателей.

Где-то там есть пуля с его именем. Дома стояло ружье с его именем. То, которым разбили череп Риты. Это было его ружье, и его вина. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы оградить жену от творящегося в мире безумства. Всю жизнь он замуровывал это безумство за стенки. И все же он сам принес это безумство в собственную гостиную.

Как удивительна жизнь. Как нелепа.

Франке не верил в Бога. Для этого он видел слишком много зла. Но вдруг Господь все же существует. Который милосердно избавил Риту от страданий. От мечты о лечении заграницей. От больницы в Израиле. Может все это было лишь в их воображении? Продолжением страданий, страха надежды, так долго сопровождавших их?

Священник по очереди брал всех за руку. Сначала дрожащую ладонь Франке, затем того, кто стоял рядом, и так далее. Хокон Бюлль и Рогер Петтерсон. Приятели по охоте. Рогер даже забрал его из больницы. Сосед предложил это в последний момент, и Неме милостиво разрешил Франке не приезжать на похороны жены в полицейской машине. Эти ребята встретились с Франке взглядами, не отводя глаз. Не улыбаясь смущенно и глупо. Не осуждая. Товарищи. Он очень ценил их. Словами не выразить, как он ценил их.

И тут Франке заметил лицо, которое не видел в часовне. Сири. Священник видимо был из тех, кто испытывает сострадание к каждому, и он долго держал ее за руку. Сири была в слезах, а может, под кайфом. Ну что ж, сегодня это уместно. Рядом с ней стоял незнакомый Франке тип. Но полицейский знал таких, как он. Один из его глаз параноидально крутился по кругу. Парень явно не привык провожать в последний путь полицейских жен. Сири встретилась взглядом с Франке. Только подумать, кем она могла бы стать, если бы сама не разожгла огонь на обеих сторонах моста и не сгорела бы, стоя посередине. Красивые большие глаза, прямо как у матери. Веснушки на смышленом лице. Она не казалась рассерженной. Скорее уставшей и измотанной. Ее губы зашевелились — она что-то сказала, но Франке не разобрал.

Что теперь ждет его? Тишина. Вот что его ждет. Тишина. Наказание. Годы в тюрьме. А потом, возможно, оставшаяся крупица жизни.

Сопровождавшая его женщина из полиции спросила, пойдет ли он на поминки, и он отказался. Он просто не мог. Эти хвостики креветок, маринованные огурцы и яблочные дольки. Как все чокаются чашками с кофе. Он не вынес бы стоять рядом с другими. Рукопожатия и сочувственного бормотания ему уже хватило.

Сири ждала его у машины. Обняв, она прошептала ему на ухо.

— Я тебя навещу.

— Ты знаешь, где меня найти, — сказал Франке. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись печальными улыбками.

— Мама любила тебя, — сказал Франке.

— И тебя она тоже любила, — ответила Сири. Эти слова она и прошептала у могилы.

— Обязательно застегивать наручники сзади? Плечо жутко болит.

— Ты же знаешь правила, Франке. Могу пристегнуть тебя к двери, и одна рука останется свободной.

Он кивнул женщине из полиции. В наручниках щелкнуло, запястье стало холодным, и она сказала Рогеру, что можно ехать.