Крест княгини Ольги

Рома тоже вошел в ванную комнату, но не успел раздеться: дверь номера едва слышно скрипнула.

Рома беззвучно перебрался через край ванны и задернул за собой шторку.

Из комнаты доносились негромкие шаги, приглушенные звуки открывающихся шкафов и выдвигающихся ящиков. Затем открылась дверь ванной, и в нее вошел рослый парень в черной кожаной куртке. Он достал из шкафчика фен, включил его в розетку.

Все понятно, хочет положить включенный в сеть фен в душевую кабинку – Сергей вернется, захочет принять душ, и как только включит воду, будет убит электрическим током.

Парень в черной куртке, подтверждая Ромину догадку, протянул руку, чтобы отдернуть шторку.

Из-за шторки на него смотрело плоское, невыразительное лицо Ромы.

Незнакомец не успел никак отреагировать на его появление – Рома выбросил вперед левую руку и нанес сложенными пальцами страшный удар в гортань.

Парень захрипел, выпучил глаза и начал заваливаться на пол.

Но Рома успел подхватить его и осторожно, беззвучно уложил на кафельный пол ванной.

Затем перешагнул через труп и бесшумно подкрался к двери.

– Что ты так долго? – донесся из комнаты недовольный голос напарника.

– Помоги! – проговорил Рома хриплым, полузадушенным голосом. – Мне одному не справиться!

– Да что там у тебя? Фен не нашел или в розетку включить не можешь? – Дверь ванной приоткрылась, внутрь заглянул рослый бритоголовый детина. Глаза его удивленно округлились… но в ту же секунду Рома нанес короткий удар в точку за правым ухом.

Принял базилевс княгиню.

Долго вели ее по дворцу – из комнаты в комнату, из зала в зал, из палаты в палату, и все залы да палаты богато изукрашены, разноцветным мрамором отделаны, парчовыми завесами завешаны, драгоценные каменья повсюду так сверкают, что глазам больно. И всюду люди стоят в дорогих одеждах, серебром да золотом расшитых, стоят, переговариваются, на княгиню смотрят. Поначалу княгиня на каждого дивилась, спрашивала – не базилевс ли это?

– Что ты! – отвечал толмач. – Это – чиновник, ответственный за царскую чернильницу. А рядом с ним – тот, что ведает маслом для царской лампады. А за ними – хранитель пергамента, на котором базилевс, да продлятся дни его, изволит свои записки записывать…

– Для чего же это столько народу нужно? – удивляется княгиня. – Сдается мне, что и половина бы управилась!

– А как же ты думала? Истинному величию нужно соответствующее обрамление!

Тут толмач голос понизил, даже ростом меньше стал:

– Приготовься, княгиня, сейчас мы войдем в Хрисотриклиний, золотой тронный зал, где мы удостоимся лицезреть базилевса, да продлит Господь его дни!

Они прошли через высокую полукруглую арку и оказались в большой круглой палате, ярко освещенной многими проделанными в куполе окнами. На стене палаты напротив входа был изображен грозный и красивый лик. Брови нахмурены, глаза строго глядят на вошедших, княгине показалось, что прямо на нее.

– Это – царь небесный, – тихо сообщил княгине толмач.

Под этим изображением было круглое возвышение из розового мрамора, закрытое золотой завесой.

– За этой завесой – царь земной, великий базилевс, да продлит Господь его дни! Когда скрывающую его завесу отдернут – всем надлежит пасть ниц!