Крест командора

– Надо уходить! – раздраженно произнес подполковник. – Черт, говорил же я – осторожнее с ним надо, сердце больное… Где теперь искать крест?

Выйдя на площадку, он увидел неподвижное тело оперативника и снова выругался.

– Только этого не хватало! Я ведь предупреждал: парень – бывший афганец, с ним нужно держать ухо востро. Ладно, уходим!

Двое парней подхватили своего неподвижного коллегу за руки и за ноги, и вся группа стала спускаться вниз по лестнице.

Артем выждал для верности еще несколько минут, затем спрыгнул на лестничную площадку.

Он хотел как можно скорее бежать отсюда, но вдруг, под влиянием мгновенного движения души, толкнул неплотно закрытую дверь и вошел в мастерскую.

Летунова Артем обнаружил в самой большой комнате, которая служила и гостиной, и столовой, и рабочим кабинетом. Художник лежал на полу, неловко повернувшись на бок, одна рука откинута в сторону, другая неестественно подогнута. Лицо покрывали багровые кровоподтеки.

Артем наклонился над телом, вгляделся в лицо.

Этот человек сломал ему жизнь, отнял у него самое дорогое… но если быть до конца честным – он ведь не хотел причинить Артему боль, вообще не знал о его существовании. Теперь тот, кого Артем считал своим врагом, повержен, уничтожен. Но молодой человек не чувствовал радости от своей победы. Наоборот – он чувствовал себя обманутым. Его использовали как последнего идиота. Хуже того – его, не раз побывавшего под огнем, прошедшего кровавый ад Афганистана, сделали предателем. А этот штатский, этот жалкий старик, умер как мужчина…

Вдруг Летунов шевельнулся и застонал.

Артем бросился к столу, нашел чайник с холодной водой, плеснул в лицо Аркадия. Тот снова застонал, приоткрыл глаза.

– Ты? – выдохнул едва слышно. – Дурак же ты… зря вернулся… они… не нашли… то, что искали… могут… снова прийти…

– Что? Что они искали? – спросил Артем, наклонившись к умирающему. – Секретные бумаги? Шифровки?

Он все еще цеплялся за спасительную версию, пытался оправдаться в собственных глазах, доказать самому себе, что Летунов – шпион, что именно Летунов, а не он сам – предатель.

– Какие… шифровки? – прохрипел Аркадий. И вдруг на его изуродованном лице, на его разбитых губах появилось слабое подобие улыбки. – Дурак… какой же ты дурак… Подольский работает на себя… он тебя использовал, провел как мальчишку… он охотится за крестом командора…

– Крест? – переспросил Артем. Он вспомнил, что подполковник, выходя из мастерской, действительно говорил про какой-то крест. – Что еще за крест?

– Крест командора Мальтийского ордена… – довольно отчетливо произнес Летунов. Но затем его голос начал слабеть, и Артему пришлось нагнуться еще ниже, чтобы расслышать его последние слова. – Огромная ценность… не только материальная, не только историческая… крест стоит дороже любых денег… его тайно сохраняли двести лет… многие люди заплатили за него своей жизнью…

Артем не знал, верить или не верить Летунову. Может быть, его слова – бред умирающего? Но они подтверждались репликой незнакомца, Подольского. Более того – подтверждались его поступками, тем, как он пытался заставить художника выдать тайну…

Артем превратился в слух.

– Слушай… – шептал художник, – слушай и запоминай…

И Артем постарался запомнить каждое слово. Хотя бы так он мог искупить свое невольное предательство.

Летунов закончил говорить и, обессиленный, прикрыл глаза. Но, прежде чем замолчать, он добавил:

– Крест… не должен достаться Подольскому. Передай его Татьяне или… или нашей дочери…

– Почему вы доверили тайну мне? – спросил Артем, выслушав его рассказ.

– А у меня что, есть выбор? – Губы художника чуть скривились. – И потом… я разбираюсь в людях. Ты хороший парень… Хоть и дурак!..

Летунов снова прикрыл глаза, и по его лицу начала разливаться смертельная бледность.

– Держитесь! – воскликнул Артем. – Я вызову «скорую»…

– Поздно… – прошелестел Аркадий Глебович посиневшими губами. – Поздно и бессмысленно… Сделай то, о чем я тебя просил…

Он дернулся, по телу пробежала мучительная судорога, и лицо окостенело, превратившись в трагическую маску.

Артем прикоснулся двумя пальцами к шее. Ему не раз приходилось делать так в Афганистане, и он без колебаний установил, что «скорую» вызывать поздно.

Аркадий Глебович Летунов умер.

Артем поднялся. В мастерской царила глубокая, настороженная тишина. Такая тишина, которая бывает только перед самым рассветом, когда тьма кажется особенно глухой, непроницаемой. Но Артема тишина не могла обмануть: он знал, что вокруг его поджидает опасность. А он теперь не мог, не имел права рисковать.

Перед смертью художник доверил ему свою тайну, и сохранить, сберечь ее, передать сокровище в нужные руки – стало теперь главной целью Артема.

Только так он мог искупить свою вину.

Артем выскользнул из мастерской, бесшумно спустился по лестнице, выглянул на улицу.