Крест Сталина

— Весь атомный боезапас исчерпан на Хиросиму и Нагасаки, — вставил Волков. — Завод в Окридже вырабатывает в год всего двадцать килограммов плутония. По расчетам, достаточное количество ядерного запаса для ведения долговременной войны будет обеспечено к началу шестидесятых годов...

— У нас имеются другие сведения...  Американские дипломаты проводят тайный зондаж с целью приобретения атолла в филиппинском архипелаге...  Они хотят испытывать оружие еще более разрушительной силы...  Но почему именно в этом регионе, неужели у них нет другого места? Или имеет быть случай утечки информации, и империалисты открыто бряцают оружием?

— Это исключено! В суть операции «Кода» посвящены только двое...

— Но у меня есть оправдание! — перебил Сталин. — Генеральный секретарь не имеет такой разветвленной зарубежной агентурной сети!.. Поэтому остается одно: утечка ценной информации исходит от вас!

Иосиф Виссарионович медленно зашагал прочь, и, не оборачиваясь, махнул кистью руки. Словно подозвал провинившегося пса...

— Я шучу...  Как всегда не хватает денег...  Общие потери от хищений составляют миллионы долларов...  Из двух эшелонов, вывозимых в качестве репараций, потери составляют — один-два вагона. Это много! Арест генерала из отдела информации вызвал снежную лавину допросов, в которых мелькают имена и наших людей...  Что это, заговор?..

Генсек протянул Волкову титульный бланк, заполненный от руки. В верхнем левом углу было старательно отчеркнуто: «Особая папка. Кол. экз. — 1»...

В бланке, где первым по алфавиту фигурировал «Волков В.А.», промелькнула и фамилия Рохлина. Начальник подотдела внутренне сжался. Кровь качнула адреналин, и мелкие капли пота выступили на его висках...  «Рохлин?! Рохлин! Верхнешельск...  Крест...  Надо остановиться и как-то объясниться, иначе может произойти непоправимое!..»

Сталин словно угадал его мысли.

— Мы пришли к выводу, что Госбезопасность сплошь коррумпирована и не может самостоятельно осуществлять репарационные мероприятия...  — Иосиф Виссарионович, следуя привычке, закусил мундштук. — Такой службе верить нельзя!.. Помните историю с Ахметовым?

— Ахметов Аман, уроженец села Коряковка, казах, осужденный по статье 58.10 ч.1, в конце 1940 года совершил побег с мест лишения свободы...  — Волков напряг память и воспроизвел прочие данные: — Скрывался под фамилией Иванова...  как гражданин Нанайской АР участвовал в ВОВ...  имел боевые награды...  В мае 1945 года задержан в Германии и препровожден в Москву...  Кроме того...

Сталин рассеянно кивнул головой. Начальник подотдела понял намек, и опустил вводную часть.

— Дело застопорилось...  Ахметов параллельно дал показания по ценному грузу и военной стычке с секретной польской частью...  в ход дела вмешался военный прокурор...

— Шельмец! Он, что ни будь рассказал о Симоненко?..

— Нет! Пока дает показания только по части груза! А так держится молодцом!

— Сомневаюсь...  меры воздействия при допросе, знаете какие...  Не думаю, что Ахметова уберут, но все же стоит побеспокоиться...

— До конца расследования это исключено, товарищ Сталин!.. В деле замешан СМЕРШ и ГБ! У Абакумова, думаю, имеется свой резон выгораживать Рохлина...

— Ахметов — единственный аргумент предательства Симоненко! Не выказывая заинтересованности, держите дело на контроле!

— Очень сложно, Иосиф Виссарионович!

— Не думаю...  Подскажите Рохлину, чтобы он дал показания против комиссара Бергера...  — Сталин преобразился. Выпрямив спину, он стал органично вплетать в дело новые обстоятельства: — В сороковом году комиссар Бергер состоял в ведомстве Берии и скрыл факт побега в лагере! Здесь налицо преступная связка: Рохлин — Бергер — Берия! Цепляйтесь за Ахметова...  он был политическим осужденным и это немаловажный факт!.. Военный трибунал потребует Ахметову суровую кару, но мы сделаем все, чтобы он выжил. В крайнем случае — каторга!.. Пусть принесет хоть какую-то пользу, пока не поймаем Креста!

Сталин замолчал. Его глаза возбужденно горели. Появилась возможность связать противников в один неразрывный клубок, и ему был непонятен удрученный вид генерала.

— У вас есть вопросы? — спросил вождь.

— Да, товарищ Сталин! — Волков собрал силу духа. — Относительно комиссара Бергера...  Герой Советского Союза...  чекист...

Тихое посасывание пустой люльки сменилось на прерывистое. Сталин вынул трубку и похлопал по карманам кителя — табак, как всегда, был не на месте. Проскрипев ботинками по ковру, вождь, не спеша, набил трубку.