Крест толкователей

Дементьева замолчала. Каратаев непроизвольно переглянулся с Бояринцевым. Антов вдруг ослабил узел галстука, будто он был затянут на его горле слишком сильно, и, подняв подбородок, освободил кадык. Он взял со стола пол-литровую бутылку минералки, свернул пробку и, не обращая внимания на стаканы, стоявшие на подносе, сделал несколько глотков прямо из горлышка.

Не спуская с Юлии Николаевны глаз, генерал Бояринцев цепко спросил:

— И что же случилось с маркизом дальше?

— Дальше? — переспросила Дементьева. — Но сначала о том, что происходило с ним вообще. Де Пайетри получил заряд картечи в грудь в Зальцбурге. Несколько итальянских пуль при осаде Ла Косты — и опять в грудь. Он был профессиональным военным, храбрость которого граничила с безрассудством. И все время — бесконечные дуэли. Маркиз ввязывался в скандалы по поводу и без. А дальше… В конце концов, случилась Великая французская революция. Де Пайетри стал так надоедлив и опасен, что оказался одним из первых роялистов, который попал под нож гильотины. Голову его запаяли в свинцовый ящик и собрались утопить в водах Ла-Манша. А тело сожгли, чтобы он снова не смог восстать из мертвых. Но самым удивительным было то, что перед кремацией его осмотрели лучшие медики Парижа.

— И что же? — спросил Каратаев.

— Не только на груди — нигде на нем — не было ни единого шрама. Даже царапины.

Бояринцев медленно закрыл ноутбук, почему-то забыв его выключить.

Подняв глаза на Демину, он спросил:

— Твоя оценка, Юля?

— Регенерация тканей, вызванная адреналиновым шоком, — спокойно сказала Юлия Николаевна. — Или — почти что бессмертие. Маркиз — первый случай в истории. Милиционер ваш — по-видимому, второй.

— Значит, все-таки периодичность… — задумчиво проговорил Каратаев. — Кстати, а что с головой? Утопили ее все-таки или нет?

Дементьева ответила:

— Почтовый бот, плывший в Англию, должен был избавиться от груза где-то на середине пролива. Однако вскоре после отплытия его взяли на абордаж. Кто именно совершил нападение, осталось неизвестным. Хотя на судне и были кое-какие ценности, пираты не тронули ничего, кроме свинцового ящика с головой маркиза. Похищен был именно он.

— Ты полагаешь, это был «Crux Interpretum»? — осторожно спросил генерал.

— Я в этом просто уверена, — ответила Юлия Николаевна. — Орден реален, как и все, что нас окружает. Я твердила об этом столько лет, но вы мне почему-то не верили! И уволили меня из-за того, что я была слишком назойлива! Орден существует до сих пор, да поймите же!

Бояринцев встал и обошел стол. Встал за спиною Деминой. Он положил руку ей на плечо и мягко сказал:

— Я понимаю тебя, Юля. Его существование никогда не было для нас секретом. Это был секрет для других, в том числе и для тебя. Однажды ты узнала больше, чем полагалось тебе знать. Это была секретная информация, обладать которой ты не имела права. И тогда это могло только помешать нашей работе.

Дементьева повернула голову и посмотрела на генерала снизу вверх.

— А сейчас?.. — спросила она.

Бояринцев вздохнул.

— Сейчас? Есть сведения, что орден пытается проникнуть в сферу уже нашей деятельности. Мы пришли к выводу, что на нынешнем этапе ты нам необходима. И решили повысить твой уровень допуска к секретной информации. Теперь твои знания об ордене могут стать очень полезными. Вот что, Юлия Николаевна. Приказывать я тебе не могу. Но ты должна нам помочь. Нужно найти этого парня и нужно доставить его сюда. Пока нас не опередили. Отправляйся вместе с Каратаевым, Юля. Ты согласна?

Дементьева не отвечала. Она откупорила бутылку минералки, которая стояла перед ней, и в отличие от Антона, налила воду к себе в стакан. Лицо ее оставалось задумчивым и совершенно отстраненным от происходящего.

Глава 7

В военную прокуратуру капитан Ракитин попал только к концу рабочего дня. Он поднялся по крыльцу и толкнул дверь. Достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, но дежурный рассматривать его не стал. Он кивнул Ракитину, разрешая пройти, поскольку прекрасно знал его и видел тут каждую смену.

Поднявшись на второй этаж, Ракитин двинулся к своему кабинету. Однако, добраться до него ему так и не удалось. Между бухгалтерией и оперативным отделом его перехватил лейтенант Ростоцкий:

— Глеб Андреич, здравия желаю… Голова как? Наконец-то, товарищ капитан… Полковник о вас уже спрашивал… Хотел даже машину посылать. — Ростоцкий взял Ракитина за рукав и потянул вбок, к отрытой двери. — Прошу. Только аккуратнее. Уже закипает — пар пошел.

* * *

Китель полковника был расстегнут, верхние пуговицы рубашки — тоже. Галстука на груди не было — он висел, накинутый резинкой на колпак настольной лампы.

На столе перед Скоробогатовым была расстелена газета, на которой стоял подстаканник со стаканом чая и тарелка с несколькими ржавыми сушками. Скоробогатов смотрел в пространство перед собою и рассеяно помешивал ложечкой в стакане.