Крестьяне, бонзы и бомбы

— Рискованно.

— Почему? Если промахнусь — так я ж пьян.

— Послушай, Штуфф, за угловым столиком какой-то молодой отшельник не сводит с тебя глаз.

— Пускай, если нравится. Впервые его вижу. Смахивает на бывшего офицера. Теперь, небось, какой-нибудь коммивояжер… масла, смазочные материалы.

— Похоже, что он желает с тобой пообщаться.

— Может, он меня знает… Прозит! Прозит! — кричит Штуфф через весь зал незнакомому молодому человеку, который в ответ поднимает пивную кружку.

— Что, узнал все-таки?

— Нет, не припоминаю. Что-то ему от меня надо. Захочет — подойдет.

— Странно, с чего он вдруг так заулыбался тебе?

— Почему странно? Может, ему мой нос понравился… Ладно, опрокину-ка еще стопочку. Видать, Калюббе к стулу прилип.

— Да, Штуфф, — говорит Венк, помолчав, — Тредуп сегодня на тебя жаловался: не даешь ему подрабатывать.

— А пошел он… Я с ним уже две недели не разговариваю.

— Из-за волов?

— Конечно! У него ума не больше, чем у вола. Вообразил, будто я помещу его статейку о конфискации волов ради того, чтобы он заработал по пять пфеннигов за строчку.

— В деньгах-то он, видимо, нуждается.

— Все мы нуждаемся. Вот что я тебе скажу, Венк: люди, которые только и гоняются за деньгами, ни на что не годны. А Тредуп обожает монеты, как кот валерьянку.

— Может, у него семья голодает.

— Значит, ради его дурацкой статьи я должен всех разозлить? Напечатай я что-нибудь за крестьян, твоему отделу объявлений крышка: финансовое управление, полиция, правительство — не принесут тебе ни строчки.

— Но он сказал, что написал и вторую статью — против крестьян.

— Ну и что?.. Ударить по крестьянам? Не-е, хоть чуточку надо им сочувствовать. Стал бы я тогда дожидаться этого чертового Калюббе… Неужто он решил дотерпеть до дома?.. Ага, наконец-то! Проняло все-таки… Пока!

Тяжелой походкой Штуфф направился вслед за Калюббе в туалет.

2

Штуфф пристраивается возле Калюббе к соседнему писсуару.

— Привет, Калюббе.

Судебный исполнитель отрывает глубокомысленный взгляд от фаянсовой раковины: — А, это ты, Штуфф. Привет! Как дела?

— Как всегда, дерьмово.

— Разве иначе бывает?

— Вот это да! И чиновники уже начинают плакаться?

— Чиновники… н-да… чиновники…

— А что, разве не дерьмово? Втемяшится моему Шаббельту в голову какая-нибудь блажь, он — прикроет лавочку, и я на улице…

— Так уж и на улице. Тебя вся провинция знает.

— Скорее — тебя. После истории с волами…

— Извини, Штуфф, меня ждут партнеры.

— Разумеется… Верно, что завтра выездное заседание суда?

— Возможно… Слушай, меня ждут Тинельт и Грун.

— …И что ты должен опознать злоумышленников?

— Я пошел, Штуфф.

— …И что твоего помощника Тиля уволили без предупреждения?

— Если тебе все известно, зачем спрашиваешь? Пока!

— Так и быть, Калюббе, скажу по секрету: тебя переводят в виде наказания на другую работу. Но об этом молчок.

Калюббе застыл на месте. Оба молча смотрят друга на друга. Слышно лишь журчание воды в раковинах.

— Что? Меня переводят в порядке наказания? Вздор. Кто тебе мог сказать такую чушь? Я же доставил своего вола в город.

— Именно поэтому. Ты должен был оставить волов в хлеву сельского старосты. Тогда бы и никакого шума не было.

— Финансовый советник сказал, что я поступил правильно.

— Советник! В дело вмешались чины повыше.

— Меня не могут перевести.

— Смогут. Послушай, Калюббе…

В сортир ввалились трое. Калюббе, повернувшись к зеркалу, принимается тщательно мыть руки. Троица шумно приветствует Штуффа. Тот, делая вид, что очень занят у писсуара, косится одним глазом на Калюббе. Судебный исполнитель больше не порывается уходить. Штуфф ухмыльнулся.

Минуту спустя троица покидает туалет.

— Вот что, Штуфф, — резко говорит Калюббе, когда они опять остались наедине. — Думаю, что меня и впрямь могут перевести в порядке административного взыскания. Сейчас так делают. Отвечать приходится нам, стрелочникам. Но имей в виду: тебя это не касается, и если ты вздумаешь написать хоть словечко в твоей проклятой «Хронике»…

— Ни единого. Тебя переведут, и тут уж ничего не попишешь. Вопрос только в том: захочешь ли ты втянуть в историю других?

— Втянуть?.. Ах вот что! Кого же?

— Ну, скажем, этих крестьян. Завтра в село выезжает суд. Если ты кого опознаешь, их засадят на долгие месяцы.

— Зачем мне желать им зла?

— И правда, зачем им мстить? Если бы тебя гнали с собственного двора, разве ты вел бы себя иначе?

— Да… в то утро они слишком уж обозлились.

— И твоими руками начальству легкая нажива досталась. Финансовый советник ваш спит и видит, как бы упрятать в тюремное стойло побольше крестьянских голов. У него опять же будет повод забрать их добро в казну.

— Каков стервец! Нет, ты подумай, Штуфф, разве это порядочно? Сам дал мне по телефону указание во что бы то ни стало доставить скотину в Хазельхорст, а теперь я же виноват в том, что отбуксировал своего вола в Лоштедт! Разве так поступают приличные люди?

— Да, таковы сейчас порядочки. — Штуфф сплевывает в раковину. — Но ты-то готов смириться с наказанием и поехать опознавать виновных?

Калюббе медлит: — Это же все произошло в какие-то мгновенья. Я ведь могу и не опознать их… Правда, там был еще Тиль…